Лондон: биография

Акройд Питер

Но не один Бэрбон сеял смуту в этом районе. В XVI веке в плотницкой мастерской на восточной стороне улицы, примерно посередине ее, собирались пуритане; в пору царствования Марии, их преследовательницы, они молились на простом дровяном складе, и в появившейся позже анонимной брошюре «Наш старейший Храм» говорится, что диссентеры [46] относились к этому месту «с благоговением». Любопытно, что всего в нескольких десятках ярдов к югу от него, на углу Флит-стрит, находится «священное место» католиков, где были казнены их братья по вере. Это показывает, что одна маленькая лондонская улочка может хранить память о самых разных духовных движениях.

46

Диссентеры — члены протестантских сект, отделившихся от Англиканской церкви в XVI–XIX вв.

В правление Елизаветы I (1558–1603) пуританам разрешили построить на месте бывшего склада деревянный храм; позднее переселившиеся

сюда пресвитериане заменили его кирпичным молитвенным домом. Так же как и их непримиримых предшественников, Феттер-лейн привлекала этих сектантов своей уединенностью. В молитвенный дом «можно было попасть лишь по длинному узкому проулку» под названием Голдсмит, или Голдсмитс-корт, — по карте XVII века видно, что рядом с Феттер-лейн было множество таких проулков и двориков, словно кипевшая на ней жизнь безудержно растекалась во всех направлениях. Кроме того, этот пресвитерианский храм был загорожен «сплошным рядом домов, которые уже в те давние времена заполнили всю восточную обочину Феттер-лейн», а с другой стороны «высокие здания… надежно укрывали его от взоров случайных прохожих». Таким образом, даже посреди Лондона можно было найти уединение. Однако уличной толпе были прекрасно знакомы все тайные уголки, и в 1710 году, во время очередных бесчинств, смутьяны подожгли храм. Его отстроили заново, после чего он перешел во владение сектантов-радикалов, называвших себя моравскими братьями, и оставался у них в течение следующих двух столетий. Сюда приходили молиться Уэсли, и в первый день 1739 года Джон Уэсли записал, что «благодать Божия осенила нас во всей своей мощи, так что многие возопили от великого восторга и многие пали на землю». Так «внезапное нисхождение Святого Духа» случилось на крохотном дворике близ Феттер-лейн, и отсюда «Возрождение… распространилось во все концы Англии».

Других радикалов и диссентеров тоже влекло к себе это место. На Феттер-лейн выступал с лекциями сектант Ричард Бакстер; в переулке под названием Блэк-Рейвен-пассидж была баптистская конгрегация, а на Элим-корт, между домами 104 и 107 по Феттер-лейн, — еще одна сектантская молельня. Многие моравские братья жили в «общинных домах» поблизости — на Невиллс-корт и в прочих укромных уголках. Эти обитатели пограничных областей ортодоксальной веры обитали и на границах города. Некоторые группы людей явно испытывают тягу к определенным местам, чья топография странным образом отражает их собственные взгляды. Вот почему и религиозные, и политические радикалы селились в одном и том же районе. «Якобинец» и член Лондонского корреспондентского общества [47] Томас Эванс собирал своих сторонников на Плау-корт близ Феттер-лейн. Харчевня «Сокол» на Феттер-лейн также находилась под наблюдением как центр подрывной политической деятельности. Сам Эванс, проживший на Феттер-лейн все 1790-е годы, разжигал свой революционный пыл обильными возлияниями и добывал необходимые ему средства, приторговывая балладами и порнографией. В этом он как нельзя более соответствовал своему столь же двусмысленному окружению. Он был достаточно смекалист, чтобы освоить множество профессий, в том числе порнографа, печатника, содержателя кофейни и красильщика — все это занятия, традиционные для обитателей Феттер-лейн — так что в каком-то смысле он кажется столь же многоликим и загадочным, как сама улица. Возможно ли, что внутренний облик и характер некоторых людей определяются особенностями места их непосредственного проживания?

47

Лондонское корреспондентское общество — организация, возникшая в XVIII в. и стоявшая во главе одного из первых рабочих движений.

Перечень местных радикалов можно пополнить еще несколькими именами. Том Пейн, чьи «Права человека» стали неофициальной библией радикализма XVIII века, жил в доме номер 77 по Феттер-лейн. Уильям Коббет писал и публиковал свои «Политические ведомости», занимая номер 183 на Феттер-лейн. В начале XX столетия рядом с Феттер-лейн, по адресу Невиллс-корт, 14, жил Кейр Харди. За шесть с половиной шиллингов в неделю он снимал квартиру в одном из старейших зданий Лондона, «построенном в конце средних веков, наполовину деревянном доходном доме в пять этажей»; таким образом, он жил в хранилище исторической памяти Феттер-лейн, хотя вряд ли знал, что до него по той же улице ходили Коббет и Пейн. Наши современники отдали прошлому дань уважения: теперь там, где встречаются Феттер-лейн и Нью-Феттер-лейн, можно увидеть статую, изображающую великого лондонского радикала Джона Уилкса. Между прочим, статуя Уилкса — единственный косоглазый памятник в Лондоне, и эта мелочь добавляет свою лепту к сомнительной славе района.

В XIX веке Феттер-лейн разделила участь многих других лондонских улиц той эпохи: разросшийся Лондон придавил ее, и она стала выглядеть более маленькой и темной, чем раньше. «Население Феттер-лейн и примыкающих к ней улиц, — говорится в одном церковном отчете, — состоит из беднейших людей, среди которых весьма распространено неверие. Вокруг находится целый лабиринт деловых кварталов». Такими стали многие улицы, близкие к древнему центру Лондона. «Инны» были разрушены; на их месте построили работный дом и огромное здание городской регистратуры. Анонимный инспектор сообщает о домах, которые предстояло снести, чтобы освободить место под это здание: «Дома, расположенные на Феттер-лейн, населены в основном представителями низкодоходных профессий, и все договоры об аренде, по результатам проверки, заключены не более чем на 21 год».

За всю ее историю на Феттер-лейн мало кто оседал надолго. Если не считать «моравских братьев», знавших, что на этой земле нет долговечного города, обитатели этой улицы принадлежали к тем, кого обычно называют «перекати-поле».

Однако сквозь основные закономерности лондонской жизни всегда проступали ее отдельные, особенные черты. В городском путеводителе 1828 года на Феттер-лейн обозначено целых девять трактиров: такое относительно большое количество закусочных и распивочных на относительно короткой улице характерно для начала XIX века, но из этого также можно сделать вывод о мобильности и, в известной степени, анонимности местного населения. В коммерческом справочнике 1841 года среди специалистов с Феттер-лейн преобладают печатники, издатели, торговцы канцелярскими товарами, граверы и книгопродавцы (общим числом около девятнадцати) — с ними соперничают только владельцы кофеен, гостиниц и харчевен. Все это профессии, опирающиеся на преходящие вкусы и на то, что можно назвать новым. Из этого следует, что Феттер-лейн не была оазисом тихой и стабильной жизни, но принимала активное участие в обычных для огромного города пертурбациях.

В городском справочнике 1817 года указано не менее трех «торговцев маслами и красками». В почтовом справочнике 1845 года сообщается о двух живописцах и одном «торговце маслами и красками», а в 1856-м на улице появляется «склад масел и красок»; Чарлз Диккенс в одном из своих очерков описывает некоего «мистера Огастеса Купера с Феттер-лейн» как работающего «по части масел и красок». Видимо, Диккенс подметил традицию, сложившуюся в этом районе, или же со свойственной ему проницательностью почувствовал самый дух места. Он также упоминает, что «через дорогу» от дома Огастеса Купера расположена «газовая контора»; любопытно, что в справочнике 1865 года действительно имеется «газопроводчик и изготовитель латунных изделий». В этом зачарованном городском уголке поистине переплелись фантазия и реальность, и стоит отметить, что в справочнике 1845 года среди жителей улицы, на которой жил вымышленный хирург Лемюэль Гулливер, фигурируют еще двое хирургов.

Судя по эскизу 1900 года с изображением западной стороны Феттер-лейн, большинство домов стояли здесь с XVII века; на эскизе видно, что их первые этажи заняты многочисленными лавками. В одном разделе городского справочника 1905 года перечислены магазины мясных и молочных продуктов, скобяных изделий и инструментов, затем часовая мастерская и мастерская по изготовлению электрических звонков, затем паб, булочная, типография, кофейня, еще один паб, еще одна кофейня, парикмахерская и мастерская по обрамлению карт. Но в здешних переулках и тупичках — Блуитс-билдингс, Бартлетс-билдингс, Черчард-элли и многих других — всегда хватало жильцов, против фамилий которых в книгах коммунальных платежей писали: «беден», «не может платить», «отказывается платить»… Когда-то просторные дома на Невиллс-корт, где жил Кейр Харди, были разделены на комнаты, сдававшиеся внаем. Некоторые из этих домов строились еще до Великого пожара, другие — сразу после, но перед всеми были маленькие палисадники. В отчете Лондонского топографического общества за 1928 год Уолтер Белл отмечает, как прекрасно ухожены эти палисадники, и предполагает, что «эту частицу древнего облика Лондона сохранили для нас бедняки». Действительно, разбросанные там и сям садики и дворики — черта, унаследованная как минимум от XVI века. Но в XX веке «вы протираете глаза и дивитесь. Неужто перед вами и впрямь город — этот укромный уголок, где люди живут, поливают цветы и умирают? Неправда, что в городе никто не умирает».

На Феттер-лейн не умирают — здесь продолжают жить. По приходским книгам и документам почтового ведомства видно, что предприятия держатся здесь недолго, быстро сменяясь другими. Номер 83 в течение семидесяти лет последовательно занимали мастерская по изготовлению бритв, закусочная, пивная, кофейня, типография и молочная — и все исчезли, точно растворившись в самой атмосфере улицы. Сейчас на первом этаже здания открыт сандвич-бар «Такерс».

Феттер-лейн изобиловала мелкими предприятиями вплоть до Второй мировой войны, но в 1941-м район подвергся сильному разрушению. На восстановленной Феттер-лейн снова появились кафе, типографии и магазины канцелярских товаров. Однако жилье уже не сдается. Теперь все дома в оставшихся переулках и двориках заняты коммерческими и административными конторами, а о кофейнях и закусочных, которыми некогда славилась эта улица, напоминают разве что сандвич-бары. Но и сейчас нельзя не заметить, что в этом уголке Лондона по-прежнему идут вечные процессы разрушения и обновления.

Глава 23

Восстановление

В 1666 году многие жители, вернувшиеся к своим домам, обнаружили на их месте лишь дымящиеся руины; тогда они стали заявлять свои претензии на землю, возводя временные убежища. Уже в тот день, когда пожар был потушен, Карла II уведомили о том, что «некоторые обитатели города Лондона принялись за постройку домов на старом фундаменте».

Три дня спустя король выпустил воззвание к жителям столицы, пообещав, что восстановление будет происходить быстро, но запретив проведение каких бы то ни было работ «без надлежащего плана и разрешения». Затем он взялся за составление правил, главным из которых было требование строить новые дома только из кирпича или камня. Такие улицы, как Чипсайд, Корнхилл и им подобные, должны были стать «достаточно широкими, чтобы с Божьего соизволения пожар не перекинулся с одной стороны на другую, как то недавно случилось на Чипсайде». Монарх проявил также заботу о здоровье своих подданных, провозгласив, что «все заведения, выделяющие дым», в том числе красильни и пивоварни, следует «размещать по соседству друг с другом».