Лондон – лучший город Америки
Шрифт:
Я вдохнула поглубже, опасаясь того, что он скажет. Если он решил, что я к нему неравнодушна… я отказывалась даже подумать об этом, не то что разговаривать.
– Бэррингер, что бы ты там себе ни вообразил, я уверена, ты ничего не знаешь.
– Вот так припечатала.
– Слушай, я на шоссе, в чужой машине, битком набитой всякой рухлядью. И я опаздываю. Что сказала, то сказала, сейчас не время. Лучше посоветуй, что говорить Мерил. Не представляю, как теперь смотреть ей в глаза.
– Сочувствую. – Прозвучало искренне. Он бы помог, если бы это было в его силах. – Тебе станет легче, если я скажу, что это пройдет?
От
– Давай лучше позже, – предложил Бэррингер. – Ты внимательно следишь за дорогой?
– Стараюсь.
Меня что-то зацепило в его вопросе. Вспомнился Мэтт; за весь вечер он ни разу не поинтересовался, чем я теперь занимаюсь. Я, конечно, не хотела рассказывать, но все же. От него я узнала про сына, Францию и даже про хоккей. А он? Что он узнал обо мне, о том, что я делаю в Род-Айленде? Он мог бы объяснить, что я сама не стала ничего рассказывать, но неужели ему было все равно? Неужели ему было неинтересно, что произошло со мной за эти годы без него?
– Эмми, извини, если обидел. Я честно не хотел, – сказал Бэррингер.
Я не привыкла к такой откровенности. Мне было не по себе, что я не могу говорить с ним так же искренне, но было и немного приятно, что он беспокоится.
– Ничего страшного, Бэррингер. Честно.
– Точно?
– Точно.
– Ну тогда об остальном можно попозже.
В начале 1930-х, в разгар Великой депрессии, когда экономика лежала пластом и почти все строительные проекты в Нью-Йорке заморозили, только два здания достроили по плану – гостиницу «Эссекс-Хауз» и еще одну высотку.
Теперь гостиница напоминает памятник собственному величию. Сверкающий мраморный пол, колонны из красного дерева, канделябры, инкрустированные ящики столового серебра и китайский фарфор. Строгий тяжеловесный стиль давит, заставляет усомниться в своем праве быть посреди такого великолепия. В холле нет ни растений, ни цветов, ни даже рыбок. Все будто неживое, и собственную свадьбу я бы ни за что не устроила в таком месте, уж лучше в парке по соседству.
Администратор встретил меня высокомерно и очень неохотно разрешил пройти, даже после звонка от Мерил. Я посмотрела на него с вызовом, но тут в зеркале у него за спиной увидела себя: волосы взлохмачены, майка драная, джинсы слишком длинные, в руках охапка одежды. Его презрительный взгляд показался почти оправданным. Наверное, в подобных местах я лишняя. Я везде лишняя… Откуда силы беспокоиться еще и об этом?
– Мисс Митчельсон в номере 2401, – сухо сообщил администратор и указал на лифты по правую руку. – Вы запомните или нужно записать?
– Постараюсь запомнить.
Дверь от стука приоткрылась сама, и передо мной предстал не просто номер и даже не люкс, а целый этаж: огромные залы со старинными полотнами, высокие потолки, французские окна, балкон с видом на Центральный парк.
Гостиных было три. Мерил сидела в гостиной № 2 прямо на полу, направив на себя три вентилятора. Массивный обеденный стол был заставлен серебряным чайным сервизом, бутылками шампанского, платиновыми блюдами с фруктами и вазочками с шоколадными сердечками.
– Ты пропустила маникюр, – констатировала Мерил, показывая сверкающие
Макияж она еще не закончила, успела только накрасить глаза, и в сочетании с бледной кожей и гладко зачесанными волосами они стали колючими, как у змеи или паука. Но даже в полуготовности Мерил была самим воплощением элегантности; от меня такого совершенства не добьешься никакими спа-процедурами.
– Ладно, не волнуйся, – махнула рукой Мерил. – Маникюрша еще вернется, я велела ей зайти попозже. А предсказания тебе ни к чему. Правда, мама пригласила очень известного экстрасенса. К нему ходят все голливудские звезды.
Я осторожно приблизилась и села рядом под струю вентилятора.
– Мне как-то гадали, – поведала я. – Она зашла к нам в магазин в прошлом году, под Рождество. Сказала, что мне предстоит влюбиться еще четыре раза и только потом я встречу своего суженого. А еще она посмела заявить, что на нашего угря хорошей рыбы не поймаешь.
– Вот именно. Кому нужны такие предсказания? – Мерил с улыбкой окинула взглядом гостиную. – Мама, конечно, хотела, как лучше. Только забыла, что я буду тут одна, без подружек. Без них совсем не то, правда?
– Правда.
– Вот твоя мама не стала бы устраивать помпы. Ограничились бы поездкой в Нью-Джерси или прогулкой на катере. Вдвоем, без толпы гостей, без церемоний. Тебе повезло.
– Ага, прям не дождусь, когда же наступит этот волшебный день.
Мерил рассмеялась.
– Ты видела Джоша перед отъездом?
– Нет, он убежал.
– Ого.
– В смысле, пошел на пробежку. Вместе с Бэррингером. Не знаю, чем они думали: такая жара. Наверное, просто решили отвлечься.
Мерил кивнула, словно все было и так понятно. И к чему я стала оправдываться? Мерил ведь ничего не подозревает, не знает ни об Элизабет, ни о том, куда мы вчера ездили. Разве что прочитала это у меня на лбу. Так зачем я пустилась в объяснения? Наверное, меня тянуло сказать Мерил хоть часть правды. Облегчить свою совесть.
Я предложила ей дольку дыни.
– Спасибо, не хочу.
– Точно? Дыня полезная.
– Точно.
– Так что обещал тебе тот знаменитый предсказатель? – поинтересовалась я с набитым ртом.
– Ну. – Мерил задумалась и посмотрела в потолок. – Сначала он сообщил, что мне суждена жизнь, полная счастья. И огромной любви. А сегодняшний день будет знаковым на пути к этой любви. Главное, чтобы я сама воспринимала события в этом ключе.
Я запихнула в рот еще одну дольку.
– Наверное, это самое сложное, как думаешь? – спросила Мерил.
– Ага, – пробормотала я, прикрывая рот.
Мерил разрыдалась.
Если бы все происходило в кино, то в следующей сцене Мерил со вздохом поведала бы, что давно уже не помнит, почему они с Джошем столько лет вместе и зачем им жениться. Она не раз думала, что с другим ей будет лучше. Джош – не совсем тот человек: не хочет жить в Лос-Анжелесе ради ее карьеры, не любит путешествовать. Такие доводы я могла бы понять и поддержать. Я бы сочувственно кивнула и постаралась утешить. Мы бы обнялись, как сестры, и Мерил признала бы: свадьбу лучше отменить, чтобы не раскаиваться позже. Она рассказала бы Джошу, и они бы с радостью все отменили, а напоследок закрылись бы в номере, чтобы за бокалом шампанского расставить последние точки над и.