Лондон – лучший город Америки
Шрифт:
Мне было сложно не смотреть, хоть я и чувствовала себя лишней и хотела куда-нибудь исчезнуть.
Не успела я сделать и шага к двери, а они друг к другу, как раздался страшный грохот, словно над нами уронили двухтонный кирпич, двести таких кирпичей. Светильники замигали, с шипением полилась вода из кондиционера, и свет окончательно погас.
Нас окружил мрак.
Когда я только переехала в Наррагансетт, как-то вечером налетел такой сильный шторм, что во всем городе отключилось электричество. Я тогда сидела
– Ну вот, опять.
И все. Достали свечи, включили радио на батарейках и продолжили пить.
В фешенебельной нью-йоркской гостинице все происходило иначе. Первым делом отовсюду раздались вопли, захлопали двери, а хуже всего – отключились кондиционеры. Они и так не справлялись с жарой, но тут в считанные минуты стало совсем невыносимо.
Позже мне рассказали, что внизу народ высыпал на улицу, чтобы узнать, где еще случилась поломка. Кто-то говорил, что без электроэнергии остался весь южный район Центрального парка, кто-то доказывал, что в «Плазе», которая находится через квартал, поломки нет. Служащие сновали туда-сюда, собирали свечи и полотенца, освобождали холодильники. В тот день в гостинице пришлось выбросить пятнадцать килограмм свежей рыбы. В довершение картины одна дама упала посреди вестибюля в обморок.
Тем временем наверху люди вышли на балконы, к свету. Со всех сторон слышались версии того, что произошло, и как долго мы останемся без света и кондиционеров. Кто-то с соседнего балкона назвался ученым и заявил, что «виной всему перерасход электроэнергии в нижнем отсеке вентиляционной системы».
– И что, нужно быть ученым, чтобы до этого додуматься? – прошептала Мерил, когда мы возвращались в гостиную.
Она принесла из ванной свечи с ароматом фрезии, и мы уселись полукругом на полу.
– А платье не помнется? – спросила я. – Давай сядешь на полотенце, я сейчас принесу.
– Не надо, через пару минут оно все равно прилипнет, как клей. Удивительно, – с беззаботной улыбкой добавила Мерил. – Как будто специально. У мамы приступ случится.
Я попыталась успокоить ее, что все еще наладится, что свет успеют включить до начала церемонии, однако мне мало верилось, что во время праздников, да еще и вечером, найдется кому чинить поломку.
– Мер, ты не расстроилась? – спросил Джош.
– Нет. По крайней мере, будет что вспомнить. А так была бы еще одна свадьба в дорогой гостинице со стандартными музыкантами и церемониями.
Джош как-то странно улыбнулся в ответ на ее шутку, будто издалека. Я попыталась вернуть его в настоящее, напомнить, что надо сосредоточиться, но он не отвечал на мой взгляд.
– Пойду-ка я вниз, – заявила я, вставая. – Там, наверное, нужна помощь.
– Да, там точно полно проблем, лучше посиди с нами, – предложила Мерил.
– И представляешь, сколько придется спускаться? – напомнил Джош.
–
– Очень сомневаюсь, – сказал Джош.
На пороге меня посетила новая мысль, и я обернулась.
– А вы сможете с нами как-то связаться? Вдруг возникнет какая-то проблема?
– Разве может быть хуже? – резонно заметила Мерил.
– Эмми, если станет хуже, я заору, да так, что всем будет слышно, – пообещал Джош.
– Отлично, – сказала я и оставила их наедине.
Спускаться с двадцать четвертого этажа на десятисантиметровых каблуках оказалось не так уж и весело. Я натерла кожу, сбила и отдавила пальцы, ободрала лодыжки – и наконец, на подходе к одиннадцатому этажу решила-таки разуться. К этому поступку меня побудил еще и пример студенток из Техаса. Шумные декольтированные блондинки размахивали своими шпильками, будто собирались бросить их в лестничный колодец.
– Давай тоже, – подначила меня одна из студенток с розовыми туфельками. С некоторым благоговением я заметила, что они у нее одного цвета c ногтями на ногах. – В таких случаях не грех и разуться.
По-видимому, в таких случаях не грех и выпить. Студентки из Техаса были явно навеселе; впрочем, я и не осуждала выпивку в такое время суток, даже выпила бы с ними сама. Но только я разулась, как моя доброжелательница уронила бутылку с пивом, и я наступила босой ногой прямо на битое стекло.
Я вытащила из ступни несколько осколков и попробовала пройтись, однако почувствовала резь и вновь села. Больше я ничего не нашла и решила, если потребуется, допрыгать до вестибюля на одной ноге.
– Тебе помочь? – спросила девушка.
– Нет, спасибо, – покачала я головой. – Я сама.
Внизу уже была настоящая парилка. Я пошла искать маму в банкетном зале. Служащие гостиницы что-то раскладывали по стульям для приглашенных. Оказалось, это бумажные веера, такими еще дети играют. Помню, в детстве у меня был розовый, и Джош смеялся надо мной:
– Ты не знаешь, что когда машешь, тратишь больше энергии, чем когда просто сидишь? От твоего веера тебе только жарче. Лучше бы посидела спокойно.
Я представила, что он скажет теперь.
– Эмми! Слава Богу!
Мама бежала ко мне с какой-то важной новостью и даже не заметила, что у меня с ногой. И слава Богу.
– Эмми, представляешь, Мойниганы-Ричардсы и Бесс закрылись в подсобке и курят травку.
– Что?!
Мама наклонилась поближе и прошептала:
– Так теперь называют марихуану.
– Мам, хватит.
Мама укоризненно взглянула на меня и продолжила:
– Гости уже начинают подъезжать… И знаешь, что им говорят? Не выходить из машины и возвращаться домой, потому что через час тут станет чуть ли не жарче, чем на улице! Папа там же у входа уговаривает всех остаться. Посмотрим, кто победит. Я в него верю!