Лондон в огне

Ночь выдалась не холодная, но мерзкая — прошел короткий дождь, и к смогу добавился густой влажный туман. Вообще нынешний ноябрь оказался на редкость сухим и Лондон задыхался. Впрочем, привычное ощущение для огромного города фабрик и заводов.

Часовой Джед Маллинсон неспешно шагал вдоль ограждения крыши — под ногами тянулся узкий настил, уводивший по периметру громадного сборочного цеха. Сапоги глухо бухали по мокрым доскам, поскрипывали и вздрагивали шаткие перила. Двести сорок шесть шагов до углового навеса над площадкой пулеметной установки, столько же обратно до другого пулемета. На ребристом металле крыши медленно подсыхала дождевая морось, по другую сторону ограждение темнел двор воздухоплавательного завода. Джед

полагал, что нынче Вулиджская аэробаза больше походит на ящик зеленщика: огромные туши-плоды, выведенных из ангаров дирижаблей так плотно забили двор, что строений на противоположной, Сейворской линии цехов, считай и не было видно. Третий легкий дивизион воздухоплавательных сил Ее Величества: пять маневренных «скаутов», два крупных «траппера»-минзага, все с гордой надписью HMNA[1] на сытых дутых чревах — заканчивал заводские испытания. Скоро свежее пополнение отправится на базу в «Портленд-Харбор», хранить покой пролива от провокаций коварных галлов. Вооружение на аппараты уже установлено, каждый день дирижабли дивизиона отправляются на загородный полигон для оттачивания хитростей групповых маневров и учебных бомбометаний. Сначала уплывали поодиночке, потом парами, последние дни двигались всем боевым составом — половина города задирала головы, пытаясь в пелене смога рассмотреть гордый строй непобедимых боевых пузырей.

Джед вздохнул — экипажи дивизиона давно сформированы, пулеметчики и наблюдатели набраны, попасть в число счастливчиков нечего и думать. Кроме права причислять себя к самому элитному роду войск Ее Величества, серебряные альбатросы на петлицах дают прибавку жалования на шиллинг в день. Очень нелишний шиллинг.

Поправив на плече старомодную «энфильдку»[2], часовой дошагал до пулеметной площадки, с неодобрением глянул на дремлющий Мк-2.4 — спаренная установка уставилась стволами куда-то в сторону задернутой пеленой Паркере Роу, а на боку надежного увеличенного котла-«компада» и на коробах пулевых бункеров тускло блестела влага конденсата. Днем придется потрудиться, отчищая и смазывая оружие. Унылая рутина. Что толку в заученном наизусть наставление по стрельбе из этого дьявольского достижения инженерной мысли? Чистить и смазывать, смазывать и чистить. Рядовой Маллинсон считал себя опытным и толковым солдатом. Не его вина, что вся служба прошла здесь, в городе, в считанных милях от родного Страдфорда. Кто спорит, не очень-то хотелось подыхать от малярии в Бенгале, жертвовать ногу или руку жуткой крымской мясорубке, но там, черт побери, парням хотя бы прилично платили.

Какой смысл пенять на судьбу? Джед размеренно зашагал обратно, каблуки сапог привычно бухали о настил, перила отзывались столь же привычным скрипом. Хотелось курить. Со стороны невидимой Темзы наплывала стена еще более густого тумана. Луч газового прожектора, бьющий со стены у ворот, растворялся в этом мутном пологе, бока дирижаблей на глазах обрастали лохматыми клочьями тумана — разжиревшие, высокооплачиваемые надутые бараны. Джед фыркнул — почему одним везет, а другим нет? Семь лишних шиллингов в неделю… если ими с умом распорядиться…

Маллинсон поднялся по коротким ступенькам на «речную» пулеметную площадку — за внешней стеной едва угадывались рельсы подъездных путей и строения соседней верфи, огни прожекторов и там тускнели на глазах. Даже соседняя крыша утонула в клочковатой вуали, казалось, там скользят призрачные тени, ныряют над самой черепицей, но Джед давно отучился пугаться шуточек тумана. Одиночество — привычная участь солдата.

Пулемет спал, крыша истаивала под дурно пахнущей завесой — в Лондоне вообще мало что благоухает — этот город не для слабачков. Джед снял с плеча надоевший ремень «энфильда», поставил винтовку у станины. Поправил парусиновый чехол, прикрывающий пулеметные затворы, привалился к орудию и привычно упер ногу в крышку котла. Чем не кушетка? И совершенно бесплатно, без всякой рассрочки и обманчивых скидок. Оставалось сунуть руку в заветное место под парусиной — Джед извлек дешевую глиняную трубку и кисет. У каждого поколения солдат существуют свои маленькие общие хитрости. Если сержант вздумает проверять пост — по вибрации помоста шаги крикливой скотины уловишь издалека. Будет время спрятать улики.

Джед не спеша набил трубочку, чиркнул спичкой… Приглушенный хлопок выстрела «пневмы» он услышал, даже успел удивиться и схватиться за голову. Но тут стрелок, затаившийся на крыше соседнего склада разрядил второй ствол оружия и пуля вошла в висок рядового Маллинсона. Трубка и спички выпали из рук, и Джед, не понимая, что с ним происходит, сполз к станине пулемета…

Пули офицерского пневмопистолета слишком легки — с дважды пробитым черепом Джед умирал, но еще не умер. Он чувствовал как вздрагивают доски настила под чужими шагами — злоумышленники взобрались к пулеметной площадке прямиком с крыши ангара. Маллинсон слышал, но не разбирал тихие слова, знал, что должен дотянуться до винтовки, но рука не желала слушаться. Кто-то присел — приблизилось жуткое, черное и безглазое лицо. Осознать, что на злоумышленнике шелковая маска несчастный Джед не успел — короткий удар ножа в шею прервал мучения умирающего рядового.

Черноголовый лысый человек сидел на корточках, смотрел в лицо мертвеца и привычно вытирал нож о красное сукно мундира покойника. Второй пришелец сдернул парусину с затворов Мк-2.4, мимоходом подпихнул ногой напарника — тот едва слышно заворчал, сунул свое оружие в ножны и принялся помогать.

Неизвестно, принадлежали ли злоумышленники к числу отставных солдат Её Величества, но о пулеметном ремесле они определенное представление имели. Тихо звякала крышка угольного ящика, булькала бутыль с жидкостью для розжига — очень скоро запылал огонь в топке пулеметной установки. Действовали налетчики молча, то и дело прислушиваясь — над Вулиджской аэробазой царила полная тишина, лишь с верфи Сейвора доносились приглушенные туманом скрипы лебедок и удары молотков — работы там шли и ночью.

Одна из фигур соскользнула с пулеметного помоста, исчезла в тумане над крышей, но буквально тут же вернулась с сумкой — довольно объемистой. Поклажа была поднята к пулемету, от сумки отвязали шнур, отставили подальше от орудия. Налетчик повыше ростом присел, вынул нож и положил на колени винтовку покойника, напарник прохаживался вокруг пулемета, изображая часового. Видимо, для пущей достоверности хладнокровный лицедей поднял трубку и спички, принялся чиркать. С полу на него глянули с большим осуждением. Курильщик жестом отразил насущную необходимость своего театрального предприятия, наконец, управился с дешевыми спичками и принялся раскуривать вонючее приспособление — для этого ему пришлось приподнять край маски. Его партнер пожал плечами, на миг отложил терзаемую ножом винтовку, извлек из кармана сигару и тоже закурил, не забыв ловко прикрыть ладонями огонек вспыхнувшей спички.

Едва слышно гудело пламя в пулеметной топке, от котла потянуло жаром, злоумышленники вдумчиво курили, прислушиваясь и всматриваясь в туман. Временами высокий налетчик откладывал укорачиваемую винтовку и пытался рассмотреть шкалу орудийного манометра.

Вдоль реки прошел легкий ветерок, чуть разогнал смог: на миг во дворе отчетливо вспучились туши спящих дирижаблей, ярче засиял прожектор, но тут же вновь сгинул в белесой тьме. С верфи доносились унылые удары кувалды по металлу.

Однообразный далекий звон прервал собачий вой — бродячая псина взвыла тоскливо и безнадежно, пару раз кашлянула-гавкнула и тут же заткнулась. Злоумышленники переглянулись, любитель трубок пристроил свой случайный источник никотинового наслаждения на брус перил, напарник-эстет принялся варварски тушить «манилу», что-то вырисовывая окурком на опорном столбе навеса. Подхватив сумку и более не медля, пара злодеев стремительно двинулась по помосту в дальний конец крыши…

… Нужно признать, действовали напарники слаженно. Любитель трубок держал раскрытую сумку, его высокий коллега извлекал оттуда бутылку, отточенным движением чиркал спичкой, поджигая тряпичную пробку-затычку, и бутыль, разбрасывая крошечные капли горящей жидкости, летела с крыши в сторону дирижабля. Доносился приглушенный звук лопающегося стекла. Партнеры действовали подобно автоматам — две бутылки, перебежка вдоль крыши, еще две бутылки… Несколько снарядов постигла неудача — бутылки не долетев, разбились о булыжники мостовой, но остальные легли надежно — на двигатели, борт или крышу ближайших гондол. Высокая стена ангара озарилась всполохами пламени, растекались по обшивке ручейки загущеной смеси, на крышу цеха отбросило первые клубы дыма. Но во дворе по-прежнему царила тишина…

… Вопли раздались, когда поджигатели почти закончили свое мерзкое дело. Что и где именно кричали, с крыши было не разобрать, но почти сразу донеслись новые крики со двора и треск торопливых револьверных выстрелов. Бутылкометатели резво запустили в направлении ближайшего «скаута» последние зажигательные снаряды — горящая жидкость радостно разбрызгалась по двигателю, дотянулась до полированного деревянного винта. Поджигатели швырнули на помост опустевшую сумку, коробок спичек и поспешно метнулись к пулеметной площадке.