Лорд и леди Шервуда. Том 4

Вульф Айлин

Понимая, что именно его скрытность и есть причина ее гнева, и признавая отчасти справедливость ее возмущения, Робин долго молчал, изучая лицо Марианны.

– Если бы сказал, ты согласилась бы со мной? – наконец спросил он.

Она, не ответив, высвободилась из его объятий и заходила по комнате, низко склонив голову и крепко обхватив себя руками. Робин неотрывно следил за ней взглядом. Так и не дождавшись ответа, он снова взял со столика отставленный было кубок с вином.

– Ты сама не знаешь, чем бы ответила мне – согласием или отказом, – усмехнулся он, сделав глоток. –

Пойми меня и перестань сердиться! Я не мог рисковать твоей жизнью!

Она остановилась напротив него и подняла на Робина глаза, полные горечи.

– А моим доверием ты рискнул не задумываясь! – тихо сказала Марианна. – Все годы, что мы прожили вместе, ты говорил мне, что у тебя нет тайн от меня, а на деле оказалось, что есть. Вот открылась одна – и сколько неоткрытых тайн осталось? С тех пор как ты вернулся из Лондона, между нами все изменилось. Ты словно возвел стену между мной и собой, и в этой стене есть дверь, но только для тебя. Стоит тебе закрыть ее за своей спиной, и мне бесполезно стучаться. Я вижу только непроницаемость в твоих глазах, на все мои попытки узнать, что происходит, ты отвечаешь незначащими словами и такой же ничего не означающей улыбкой!

– Мэри! – устало вздохнул Робин. – Я прошу тебя! Если ты захочешь вернуться к этому разговору, то давай продолжим его завтра. А сейчас уже скоро полночь, пора лечь в постель.

– И что же? – сухо рассмеялась Марианна. – Ты уверен в том, что завтра я позабуду об этом разговоре? Думаешь, что любовная близость с тобой ночью вернет мне иллюзию взаимного доверия? Ошибаешься, Робин. Я вообще больше не вижу смысла нам спать в одной постели! Ради чего? Чтобы после каждый раз еще острее ощущать свою бесплодность? Чувствовать себя пустым сосудом? Думаю, нам надо обустроить отдельные спальни, – совсем тихо закончила она.

Робин со стуком поставил кубок на стол и, сложив руки на груди, посмотрел на Марианну сузившимися, посветлевшими льдом глазами.

– Я правильно сейчас понял, что ты решила поступиться данным тобой брачным обетом и отказала мне от ложа? – спросил он.

Получив в ответ непреклонный взгляд Марианны, он усмехнулся:

– А ты понимаешь, что и я в этом случае могу нарушить данные тебе клятвы и заменить тебя в постели другими женщинами?

Заметив, как ее глаза вспыхнули возмущением, Робин недобро рассмеялся:

– Подумай над этим, дорогая! Ты действительно хочешь, чтобы я поступил так, как сказал?

Его смех стал последней каплей, переполнившей чашу ее обиды и гнева. Гордо вскинув голову, она посмотрела Робину в лицо и жестко сказала:

– Ты в своем праве! Поступай, как считаешь нужным. Полагаю, что у тебя не может быть претензий ко мне, если и я тогда поищу утешение не в твоих объятиях!

Сильная пощечина, наотмашь хлестнувшая ее по лицу, опрокинула Марианну на пол и заставила замолчать. Невольно прижав ладонь к щеке, она, не веря своим глазам, посмотрела на Робина. Он стоял перед ней, с чрезмерным вниманием разглядывая руку, которой ударил Марианну, сжимая и разжимая пальцы. По его лицу пробежала судорога, губы крепко сжались, потом лицо стало абсолютно спокойным. Он наконец посмотрел на Марианну,

и в его глазах была пустая мертвая синь.

Не сказав ни слова, он склонился к ней, поднял на руки и отнес на постель. Подавленная Марианна без протестов подчинилась нажиму его руки и легла. Робин пробежал кончиками пальцев по опухающей щеке, сделал компресс и прижал его к лицу Марианны. Положив поверх компресса ее ладонь, так чтобы она сама удерживала пропитанную травяным настоем ткань, он укрыл Марианну покрывалом и ушел, бесшумно закрыв за собой дверь. Не оглянувшись, не проронив ни слова.

Глава вторая

Марианна была так потрясена случившимся, что не сомкнула глаз до рассвета. У них и прежде случались размолвки, но и Робин и она – каждый стремился к скорейшему примирению, и ни одна ссора не длилась дольше четверти часа. И никогда Робин даже не повышал голос, не то чтобы поднять на нее руку, как в этот раз.

Щека, несмотря на компресс, болела ноющей болью, но еще сильнее болело сердце, когда Марианна вспоминала все резкие, намеренно причиняющие боль слова, которыми они обменялись. Она очень надеялась, что он вернется. Но прошел час, второй, а Робин так и не пришел. Она не отважилась пойти на его поиски, чтобы ночью не всполошить обитателей замка, и терпеливо ждала возвращения Робина до рассвета. Он не вернулся.

Наступил обычный час пробуждения, и Марианна поднялась с постели. Подойдя к зеркалу, она посмотрела на себя и даже присвистнула, тут же сморщившись от боли. Вся правая сторона лица опухла и затекла багровым цветом. Уголок глаза был окружен кровоподтеком, который ей не удалось запудрить, как она ни старалась. Обычно она оставляла голову и лицо открытыми, но сегодня ей пришлось надеть головное покрывало, обтянув им лицо как можно плотнее, чтобы скрыть следы удара. Отражение в зеркале ясно указывало, что ее уловки не слишком удались, но ничего больше она придумать не смогла – если только совсем закрыть лицо вуалью, но это вызвало бы не меньше вопросов, чем то лицо, которое она видела в зеркале.

В спальню заглянула служанка Марианны Адела, удивленная, что графиня до сих пор не позвала ее. Еще больше она удивилась, найдя Марианну полностью одетой, в головном покрывале, а бросив взгляд на ее лицо, испуганно ахнула.

– Адела, найди его светлость и передай, что я прошу его прийти! – сказала Марианна.

Служанка, присев в реверансе, скрылась за дверью и очень быстро вернулась с известием о том, что граф Хантингтон покинул Веардрун около полуночи, добавив при этом, что лорд Уильям здесь и хочет видеть графиню.

– Нет, – ответила Марианна и махнула рукой в знак того, чтобы девушка оставила ее одну.

Она в невеселой задумчивости подошла к окну. Около полуночи… Значит, он уехал из Веардруна сразу, как только ушел из спальни, не раздумывая и не медля ни минуты. Куда он отправился и когда намерен вернуться?

– Что значит: ее светлость не может меня принять?! – раздался за дверью голос Вилла, заглушая торопливо возражающий голос Аделы. – Я пришел к госпоже по делу, а не с визитом вежливости!