Лорд с Холмов
Шрифт:
Я снова взялся за письмо. Мейрос писал: "Всё описанное продолжалось до начала осени, и за два дня до получения вашего письма произошло извержение ужасающей силы. Перед самым рассветом нас разбудило сотрясение земли и последовавший за ним невероятной силы грохот. Выбежав из дома, я увидел там, где была гора, пронизанный молниями столб дыма, освещаемый багрово-алым заревом. С неба начали падать раскалённые камни, которые, по счастью, не были многочисленны и не принесли большого вреда.
Едва рассвело, мы оседлали коней и отправились к горе, которая всё ещё продолжала бушевать. Зрелище, представшее перед нами, было поистине
Верхние сто или даже сто пятьдесят футов пика исчезли, над горой возвышался исполинский столб дыма, на несколько миль вокруг совершенно закрывший небо, так что день стал неотличим от ночи, всё вокруг покрыл пепел, а из жерла изливался поток расплавленного камня. К счастью, большая его часть текла по западному склону, но даже и так все рыбацкие посёлки в устье реки оказались уничтожены. По счастью, погибли немногие, но немало рыбаков лишилось не только домов, но и лодок.
Пепел и удушливые испарения принудили нас остановиться в миле от горы, но даже здесь разрушения, ей причинённые, ужасны. Думаю, не преувеличу, если скажу, что бедствие поразило весь округ…
Так продолжалось более четырёх дней, но к вечеру пятого буйство стихии пошло на убыль, к рассвету проявляя себя лишь в зловонных испарения, не ослабевающих более некоторой степени, а также почти постоянной, хотя и слабой дрожи. Всё это заставляет меня опасаться, что сон горы весьма чуток. Мне не хотелось бы доставлять вам неудобств, но был бы благодарен, если бы вы изыскали возможность расспросить об этом ваших знакомых естествоиспытателей…"
Я скомкал письмо и бросил его на стол. Неудобства, как же… Неудобно на потолке спать — одеяло падает, как матушка говорит, а соседям помогать всегда удобно. Тем более, что Мейрос человек мирный, несмотря на то, что в тяжёлой коннице служил, и что такое разорённый округ, представляет плохо. А вот я знаю, и очень хорошо, и чем это может грозить мне — представляю отлично. Нет уж, лучше всё это сейчас сделать, да и Мейрос мне обязан будет, а это полезно… И я взялся за перо. И первым делом написал долговую расписку на четыре тысячи золотых — а тысячу можно и монетой привезти. Пять тысяч империалов — это, конечно, для меня многовато, но если народ оттуда побежит…
Покончив с этим, я взял ещё один лист и написал: "Достопочтенный Мейрос! Сочувствую вашему несчастью и готов оказать вам любую помощь, которая только будет в моих силах. Прямо сейчас я готов ссудить вам пять тысяч империалов, не настаивая на возвращении этой суммы в ближайшее время, а также прошу вас сообщить, в чём вы испытываете сейчас наибольшую нужду — полагаю, что смогу выделить из имеющихся запасов хотя бы часть необходимого.
Относительно вашей просьбы могу вас заверить, что написал в Общество землемеров и естествоиспытателей, и вам стоит ожидать гостей уже на этой неделе — таков уж их характер."
Добавив к этому подходящих к случаю словесных выкрутасов, я подписался, запечатал письмо и принялся за следующее. Надо было действительно написать учёным — так новость до них доберётся на несколько дней раньше, чем через имперскую канцелярию. Надо написать Серане — гора могла выбросить что-нибудь нужное магам, а расположение архимага — не пустой звук. Ну и отцу, само собой — для чего-нибудь оно ему пригодится.
Тысяча империалов — это не только стоимость большого деревенского
Вот только гонцы в Замостье, и тащить туда сундук предстоит мне — а его никак не навьючишь, хоть он не такой уж и большой. Шаграта-то я, как назло, к Элиру отправил… Ну да ладно, всё равно со старостой поговорить надо — узнать, сколько чего получится Мейросу послать. Он, конечно, кочевряжиться начнёт — но припасы достанет, а не достанет, так ему же хуже.
— Милый, а куда это ты собираешься? — ласковым голосом осведомилась Хели, когда я затягивал подпругу.
— В Замостье, — и, не дожидаясь порции шуточек, протянул письмо. — Читай сама.
Читает Хели быстро — я только вторую подпругу застегнул, а она уже закончила.
— Да, — сказала она, — плохи его дела… Хорошо ещё, что пепельной лавины не было…
О пепельных лавинах я кое-что слышал от тех самых землемеров, и услышанное мне не понравилось. Мне вообще не нравится огнедышащая гора всего в неделе пути, но тут уж ничего не поделаешь… Так что да, Мейросу ещё повезло.
Замостинский староста дураком не был. И размер проблемы представлял не хуже меня, а в чём-то даже и лучше. И первым делом он спросил:
— А много ли там леса погорело, и какого?
— Об этом не сказано, а что?
— Свояк мой, если помните, лесоруб, — начал староста, почесав бороду, — и о деле своём потолковать любит. Вот он и говорил как-то, что если пожар был недолгий, то деревья, особенно толстые, только снаружи обгорают. И ежели горелое стесать, то из остатков пристойная доска выходит. Это, конечно, надо ему самому смотреть… Ну да завтра или послезавтра он с караваном придёт, а я его сразу на север пошлю. Он, конечно, даром не отдаст, но хоть половину скинуть у него совести хватит.
— Это хорошо, — кивнул я. — Что ещё можно выделить?
— Ну, ячменя полдюжины возов легко выделить можно, — тут же ответил староста. — А может, и побольше, ежели не всё продали. Рожь можно хоть всю — не в цене она нынче.
— Вот и отлично, — я вытащил из стопки на столе лист бумаги и быстро написал распоряжение. — И оркам скажи, чтобы шатры отправили, а то пока ещё новые дома срубят…
Староста кивнул, я поставил на распоряжении печать и принялся за письмо в Сомовый Омут. Тамошнему старосте тоже стоит поработать головой… Причём в нужном направлении.
Вернувшись домой, я устроил небольшую ревизию припасов, выгнал из подвала рысь и спросил у Хели, поедет ли она со мной к Мейросу.
— Естественно, поеду, — заявила Хели. — Я же должна всё это увидеть своими глазами! К тому же там будет Серана, а я хочу с ней поболтать…
— Тогда собирайся, завтра с утра отправимся.
— С караваном или сами по себе?
— А это уж как получится, — Свет знает, когда обоз соберётся, да ещё обозные всю ночь пить будут, куда же без этого… В общем, хорошо, если к полудню хоть кто-то будет готов. А уж когда они двинутся… А с другой стороны — нам спешить некуда, можем и подождать.