Лорел
Шрифт:
— Если у тебя не хватает мужества защитить себя, Джо Бейли, то ты заслуживаешь того же презрения, что и пустынная крыса. И вы, Эмма Узле, не можете не понимать, что если город не защитить, то сюда со всех окрестностей стечется всякий сброд. И вы все окажетесь в лапах преступников.
Она помолчала, затем продолжила:
— Шериф единственный смелый человек среди вас. Потеряв его, вы потеряете и привычный, респектабельный образ жизни. Братья мистера Рандольфа поспешили ему на помощь, преодолев сотни миль, хотя их ничто не связывает с Сикамор Флате. Вам же есть, что защищать: собственность, будущее
Лорел замолчала и устремила взор прямо на Эстеллу Рид.
— Я знаю, что думают некоторые из вас. Вы обвиняете меня и моего маленького сына в неприятностях с Блакторнами. Возможно, вы правы. Есть доля и моей вины. И поэтому я не буду прятаться за дверьми, а выйду на улицу вместе с шерифом и посмотрю в лицо Блакторнам. Хотя мне и стыдно за вашу трусость, но это и мой город. И я готова защищать его.
Глава 27
Хен испытывал безграничную гордость за Лорел. Гнетущая тишина, последовавшая за ее словами, лишь усилила значимость сказанного. Поверх опущенных голов Лорел посмотрела на шерифа. В мгновение ока все сомнения развеялись: она любила его так же сильно, как он любил ее. И все, что она сделала, она сделала ради него, а не ради города.
Первой поднялась Грейс Уорти.
— Вы можете делать, что хотите, но я встану рядом с мужем. Мне есть, что защищать.
— Мне тоже, — поддержала ее Рут Нортон, тоже вставая. — Присоединяйся к нам, Миранда, — обратилась она к племяннице. — Это ведь твоя идея.
Толпа забурлила и загудела. То здесь, то там, подталкиваемые насмешками жен, поднимались мужчины со своих мест. Вскоре добрая половина присутствующих стояла на ногах.
— Хорошо, — одобрил Билл Нортон, выходя в центр комнаты, и продолжил поспешно, не давая противникам одуматься: — А теперь, думаю, пришло время внимательно выслушать шерифа.
Когда Хен направился к банкиру, а Лорел к своему месту, их пути пересеклись. Как выразить словами то, что он чувствует? И значит ли ее отважный поступок, что она изменила решение и выйдет за него замуж? Сердце молодого человека учащенно забилось. Он ускорил шаг, надеясь на чудо.
— Лорел, я…
Она подняла на него глаза: один-единственный взгляд мгновенно разрушил все надежды.
— Как только все закончится, мы с Адамом немедленно покинем Сикамор Флате.
Не успела она сделать и шага, как Хен схватил ее за локоть и удержал на месте. Лорел испуганно вскинула голову и посмотрела на него с удивлением.
— Не нужно, — в голосе одновременно прозвучали и отчаяние, и мольба о помощи.
— Я люблю тебя, — прошептал Хен.
На лице женщины не дрогнул ни один мускул.
— Отпусти меня.
Хен разжал руку: сотни глаз наблюдали за ними. Но он втайне поклялся поговорить с ней еще раз, как только все закончится. Неужели она не понимает, что самой судьбой им предначертано быть вместе? И что бесполезно сопротивляться Божьей воле?
Шериф вышел на середину зала.
— Согласно моему плану нам не потребуется много людей. Так что те, кто не
Начался настоящий переполох. Женщины возмущенно визжали, мужчины громко сыпали проклятьями в адрес шерифа. Но Хен твердо стоял на своем: либо остаться и сражаться, либо покинуть город. Очень скоро недовольные крикуны поумерили свой пыл и потихоньку разошлись. От взглядов присутствующих не ускользнуло, что они уходили с неохотой. Ведь, отказываясь от борьбы, они пятнали себя позором и хорошо понимали это.
— Ну, а теперь вот что я хочу предложить, — продолжил Хен, когда в салуне, наконец, установилась тишина.
Хен услышал щелчок пистолетного затвора и замер. Зря он недооценил серьезность предупреждения Лорел. Но неужели Блакторны настолько глупы, чтобы решились прислать одного человека, чтобы убить шерифа в конторе.
Прошло несколько минут, но из-за двери не донеслось ни звука. Снедаемый любопытством, Хен медленно повернулся на стуле, стараясь не насторожить незваного гостя.
Дверь, наконец, открылась, и на пороге появился Адам. Он стоял всего в шести футах от шерифа и сжимал в руках пистолет, направленный прямо в грудь молодого человека.
— Опусти пистолет, — тихо сказал Хен.
— Я собираюсь застрелить вас, — серьезно заявил Адам. Он был бледным как мел и выглядел до смерти напуганным, но в то же время решительно настроенным.
— Почему?
— Тогда мой папа больше не будет плохим. Слова показались Хену совершенно бессмысленными.
— Но я не имею к твоему папе никакого отношения.
— Имеете, — упрямо повторил мальчик. Он начал волноваться, и пистолет в его руках заходил ходуном. Курок был уже взведен, одно неосторожное движение — и мог раздаться выстрел. У Хена засосало под ложечкой. Нужно любым способом забрать у Адама пистолет! Малейшая ошибка могла стоить жизни. Мальчик в любую секунду мог нажать на курок.
— Не понимаю, — Хен решил тянуть время. — Объясни, пожалуйста.
— Вы говорили плохие вещи о папе, — сказал Адам. — И заставили маму говорить плохо о папе.
— Значит, ты думаешь, что если убьешь меня…
— То никто не будет говорить плохо о папе. И он больше не будет плохим.
«Только шестилетний мальчишка мог додуматься до такого», — подумал Хен.
— Но я ничего не говорил твоей маме.
— Нет, говорили, — настаивал Адам, еле сдерживая слезы. — Вы заставили ее врать о папе. — Слезы заструились по щекам мальчугана. — Вы хотели жениться на ней и увезти ее от меня. Вы хотите, чтобы она любила ваших детей, а не меня.
Так вот в чем дело! Теперь понятно, почему Адам начал ненавидеть его.
— Но кто тебе это сказал?
— Мой дедушка.
Хен не знал, что важнее для Адама: верить в то, что отец был хорошим человеком, или остаться рядом с матерью. Но как бы то ни было, рано или поздно мальчику придется принять правду об отце. И что важнее всего, придется осознать, что чувство собственного достоинства никоим образом не зависит от отца.
«Разве может шестилетний мальчик понять это? — мысленно одернул он себя. — Если ты сам не понимаешь. А ведь тебе уже двадцать восемь».