Лоренца дочь Великолепного
Шрифт:
– Но ведь моему куму стало легче.
– Боюсь, это только временное улучшение.
– Значит, господин де Нери умрёт?
– Всё в руках Божьих. Однако от холеры, как Вам известно, нет спасения.
Едва не сбив с ног человека в чёрном, Лоренца бросилась к Доруа:
– Мэтр Жак!
– Мадемуазель! – кум мессира Бернардо бросил на неё сочувственный взгляд. – Ваш отец хочет поговорить с Вами.
Не произнеся больше ни слова, та словно во сне двинулась за ним, в то время как в её мозгу билась единственная мысль: «От холеры нет спасения».
– Я ждал тебя, принцесса.
– Доруа сказал, что тебе уже легче, отец, – как всегда в минуту волнения девушка, сама не замечая того, перешла на тосканское наречие.
– Да, принцесса, – ответил банкир, в то время как находившаяся рядом донна Флери поспешно отёрла полотенцем выступивший на его лбу холодный пот. – Присядь вон там, возле двери. Я хочу поговорить с тобой.
Девушка послушно опустилась на сундук, на котором сидела минувшей ночью. Несмотря на то, что им приходилось разговаривать через всю комнату, Нери, по-видимому, это не смущало.
– Я чувствую, что умираю, Лоренца, но перед тем, как отдать Богу душу, мне необходимо открыть тебе одну тайну…
– Нет, ты не умрёшь, отец! Бог не допустит этого! – Лоренца вскочила с сундука.
– Успокойся и выслушай меня, – мессир Бернардо закрыл глаза и поморщился.
Спустя минуту он снова поднял отяжелевшие веки:
– Я всегда любил тебя как родную дочь, принцесса. Однако на самом деле твоим отцом является другой. Мы с донной Флери твои приёмные родители.
Последнюю фразу банкир произнёс по-французски, вероятно, специально для своей жены. Что же касается его приёмной дочери, то она почувствовала, как перед глазами у неё словно всё поплыло. Тем временем донна Флери, неправильно истолковав молчание девушки, печально кивнула:
– Это правда, Лоренца! Мой муж дал золото священнику в Мо, чтобы он записал тебя, как нашу дочь.
– Ты происходишь из благородного рода и должна гордиться своими предками, которые на протяжении трёх поколений управляли Флоренцией, – продолжил после паузы банкир. – Твой отец – покойный Лоренцо Медичи, прозванный Великолепным.
Видя, что донна Флери тоже плачет, девушка воскликнула:
– Отец! Матушка! Несмотря ни на что, я считаю вас своими родителями, потому что вы вырастили и воспитали меня!
– Спасибо, дитя моё! – растроганно произнёс мессир Бернардо. – Ведь мы с тобой тоже не совсем чужие, так как Нери состоят в родстве с Медичи. Однако ты не должна отказываться от своего родного отца.
– Но он ведь отказался от меня.
– Нет, принцесса. Подойди к моему столу.
Девушка послушно приблизилась к столу, где лежал свёрнутый в трубку пергамент и круглая шкатулочка из чёрного дерева.
– Эту грамоту мне прислали из Флоренции незадолго до смерти Великолепного, – продолжал её приёмный отец. – В ней написано, что сеньор Лоренцо признаёт тебя своей родной дочерью и даёт тебе право называться Медичи. Раньше я считал, что отдавать тебе грамоту ещё рано. А теперь, боюсь, уже слишком поздно…
– Возьми
Дрожащими руками Лоренца развернула документ. От волнения буквы плясали у неё перед глазами и поэтому она смогла разобрать лишь подпись «Лоренцо Медичи». Рядом стояла печать с гербом, по-видимому, оттиск перстня. На ней была изображена пирамида из шести горошин.
– Там ещё есть фамильная драгоценность для тебя, которую ты должна надеть в день своей свадьбы, – в это время сказал наблюдавший за ней Нери.
Открыв шкатулочку, дочь Великолепного увидела золотую цепочку с овальным рубином чуть больше её ногтя. В другой раз, получив такой роскошный подарок, девушка себя бы не помнила от восторга. А теперь, повернувшись к кровати, она напомнила:
– Ты забыл сообщить мне, отец, имя моей родной матери.
Банкир снова переглянулся с женой.
– Это одна благородная дама, француженка. Дело в том, что она была замужем, когда ты появилась на свет. В общем, это долгая история. И мы с донной Флери благодарны Творцу за то, что он послал нам тебя, потому что наш единственный ребёнок умер и больше у нас никогда не было собственных детей…
В этот момент в дверь постучалась служанка и сообщила, что прибыл падре Антуан.
– Проси, – приказал мессир Бернардо.
Затем, взглянув на Лоренцу, он добавил:
– Мы поговорим о твоей матери после, если будет на то воля Божья.
– Я сразу поспешил сюда, как только узнал о твоей болезни, сын мой, – сказал, внеся с собой в спальню запах ладана, старенький подслеповатый священник.
– Благодарю Вас, что пришли, падре, – вежливо ответил Нери.
Хотя флорентиец посещал церковь, в основном, по воскресеньям и праздничным дням, он не забывал при этом вносить щедрые пожертвования. Вслед за донной Флери Лоренца поцеловала руку священника и тот, осенив свою любимицу крестом, ласково произнёс:
– Благослови тебя Господь, дитя.
На пороге девушка обернулась, постаравшись запечатлеть в памяти лицо своего приёмного отца, готовившегося к исповеди. Так как после бессонной ночи донна Флери едва держалась на ногах, вдова предложила ей отдохнуть наверху. Но та не хотела далеко удаляться от своего мужа, поэтому решила прилечь в конторе. А Лоренца, убедившись, что о её приёмной матери есть кому позаботиться, поднялась к себе. Там она кинулась к распятию и принялась горячо молиться.
Неожиданно кто-то поскрёбся в дверь.
– Кто там? – не вставая с колен, поинтересовалась Лоренца.
– Это я, мадемуазель! – в комнату вошла Катрин.
– Как мой отец?
Её наперсница сообщила, что мессир Бернардо закончил исповедоваться священнику, который причастил его. После чего настала очередь нотариуса, явившегося следом за падре Антуаном.
– А матушка?
Оказалось, донна Флери прилегла, приказав обязательно разбудить её, как только нотариус и Нери закончат беседу, при которой также присутствовал мэтр Жак.