Лоскутная философия
Шрифт:
471
Были вскрывшие гниль слов, были! И как провидели! Не о тех речь, кто, хая старое, затевали такое, что прежнее мнилось раем, или кто ставил мат древним - новыми смыслами (факт лжи, чинящей самоё себя инструментами фальши). Се не предтечи. Лишь кто сходил с ума - мне предтечи. И кто постигнул, что всем идеям, скроенным, как иной Петербург и упряжь, противостанешь только юродством и лишь безумный жив, - мне предтечи. То есть мне Ницше друг или Лаоцзы, а не Кант-фразёр. Смыслы, пусть и гордятся, - жалки, узки и мелки. И все Америки с продуктовой культурой, но и духовности ватиканов/лхас - узки, мелки и жалки. Были предтечи, кто постигали, что избавление - обездолить ум до свойств tabula rasa. Были герои, свергшие принципы, проредившие дебри ханжеских слов... но сникшие перед библией, позабыв, что там корень. Не подвели черту: нигилизм вели, абсурдистику, шли в паяцы и в Дон Кихоты, в "бул убещулы" всяких Кручёных, мыслили Прустом, чистились Джойсом, чтоб только вырваться, - а открыли единственно, что всё фальшь и что есть некий выход. В чём же он? В смыслах некаких истинных, толковали нам. Антисфеновской киникой, парадоксом Эйнштейна, ленинской догмой, ницшевским молотом, также прочими libert'e в отношеньи рутины выдали вновь слова, чтоб фальшь мира, уж голоштанная,
472
Нужно в бессмыслице, что Россия, не по-варяжски, не по-марксистски или по-ельцински драть её, - а в сыны к ней без циркуля, как в тот пункт в человечестве, где ни смысла, ни формы - яма средь мира. Вы достоитесь к властному трону и обнаружите, что вы так изменились, что не поверить, как получилось, что в отутюженном вы пришли к нему, а от трона лишь пшик да опять сучья яма, кою латали - снова разверзлась. Евро-ремонт? прогрессы и инновации, плюс всемирные ценности? Англосаксы мы? бизнес делаем? сикли, скот и рабы нам? чистим гулёну? Мним, что бессмыслица разрешит в себя смысл внести, разрешит залатать в себе яму? Не залатаем! Вот обнаружим, что и в "сануцци" кал, как в простой русской сральне, а евроокна видом на грязь, как встарь, - вновь снесём декор и обратно взад с чувством, что, мол, фальшь минули и спасли свою яму, что как раззявилась от начал - так есмь до сих. Нет вам! Яму не кончите! Русский стерпит. Он стерпит всё почти. Только яму не тронь. В идейщине русский долг блюдёт, а живёт он от ямы. Мы время отдали и ордынским порядкам, и анархизму, и коммунизму; хаживали в лосинах, ферязях, смокингах, - но вновь голы. А почему вдруг? Зло, вдруг, не в яме, но в благоденствии? А как мы неспроста упорствуем не понять в чём, но и не дики, как Запад мыслит, дабы плевать в нас? Ибо здесь тайна, здесь ключ для власти и смысл бессмыслиц. Здесь ответ, для чего мы есмь, русские, что мешаемся средь других. Ответ здесь, как и зачем Русь кличут Святая. Бог, мол, нас водит, всё у нас по евангелью: и стяжаем-де плохо, и простодушны, словно природа, и беззаконны ради христовых слов, и бездельны, как дети, для благодати; в общем, сплошь "лилии кольми паче". Как нам иными быть? Мы эдем. Мы - эдем в войне с логосом. В нас болезнь от всемирной лжи, отчего наш бардак с фиглярством. Ум наш расплывчат, дабы мелькал в нём - рай. У нас образы высшей фальши в развалинах как пример, что без них жить можно, - церкви в развалинах.
473
Процитирую: русский больше, чем всякий, в Бога не верит. Бог, он привычка. В общем, иссяк Бог, и, - я стою на том, - Бог подвох и то средство, чем "кому надо" всем миром правят. Бог, если нужно, он есть бессмыслость. Бог вне понятий, Бог неучительный и тождественный стадной общности. Бог органики, нищих духом - то есть Бог плоти. Бог - как инстинкты, в том постижении, что, стирая ум вместе с ворохом смыслов, знаний и принципов, ладишь истину; что знать вредно, разум напрасен, счастлив невежда. Точно по Фрейду: счастье с культурой - антагонисты.
474
Русское дело и нацъидея. Мысль моя есть война против мыслей. Каждый вдруг нужен и ангажирован. Что кого выделяло - проклято. Всяк вожак с сих пор. Это любят. Это по-русски, коль русь - бессмысленный, ненавидящий смыслы род. Казнь смыслов - вот что нам нужно. Нация - против всех смыслов скопом и против разума, тигля смыслов. Нищие духом, в точь по Христу. Толковники бессловесной эпохи - лишь "да" и "нет" на всё. Враг - кто мыслит, кто строит смыслы. Здесь пласт исконный, психологический: все равны умом. Дворник горд, потому что вся нация добивается быть как он: пуст разумом, неучёный, двух слов не свяжет. Мысль под запретом - значит, он лучший... Что ж получается? Нацъидея? В том нацъидея, чтоб идей не было.
475
Злой подлог угнетает жизнь. Начат некогда, он оформился в XIX веке. Суть его, что история мнится взлётом от низших к высшим: прежде-де примитивные твари, нынче-де человечество. Данный взгляд стал привычным. Древность трактуют скудостью, заготовкой грядущего. Объясняют: рыбы-де выходили из вод на сушу, их плавники обращались в ноги. Из инфузорий - в млекопитающих. Человек - от мартышки. В книжках являют сгорбленных, в шерсти, неандертальцев: держат зубила или дубины. Дальше - бродячие племена, хассуны. Дальше начатки как бы культуры: древний Египет, также шумеры, Рим и Афины; брезжит свет мысли. Средневековье, что мракобесно-де. В светлых красках дан Ренессанс: Эразм, поклонившийся разуму, и Декарт, существующий, только если он мыслит. После - Дидро с Вольтером из Просвещения (Si`ecle des Lumi`eres), что с ретроградством слили и Бога ради "науки". Вслед совершается выход к Спенсеру, Бору, к Intel, к Фейсбуку, к прет-а-порте, к визажу. Светские современные львы и львицы суть настоящий облик культуры: прямоходящий, стройный, свободный и образованный хомо сапиенс... Схоже с правдой.
Если точнее, всё как бы правда, что раньше мыслили, дескать, мелко, видели слепо; нынче же чувства и мысли ёмки, разносторонни, пышны, насыщенны. Таковой взгляд на прошлое исполняет отрадой, что ты не в косной тягостной эре сгорбленных тварей, занятых жором, сексом, насилием, и что ты не кишечноподобное с пастью спереди и со сфинктером сзади.
Но - всё не так отнюдь. Райский "образ-подобие" (Быт. 1, 27) Бога вряд ли был косным и ограниченным, пусть теперь мы не чтим рай высшим. В качестве базы нынешней спеси мощь медицины: ной, мол, в эдеме зуб? и что делать, кроме как мучиться? а теперь зуб залечат, кости срастят, блеск!.. Зря твердить, что в раю хворей не было: их несёт человеку пря его с Богом. В это не верят. Разум исходит лишь от приметного: смога, бирж, "мерседесов", бра от Версаче, скальпелей, гаджетов и отелей с именем "Рай" ("Эдем", "Парадиз", "Элизиум"). Разум наш из прямого эдемского стал условным, то есть зашоренным, цифровым. Вот "Г'eнезис древнегреческой мысли" Ж.-П. Верн'aна - ключ к упомянутому подлогу, суд нашим принципам. Почему и как греки после шестого столетия до Р. Х., вопрошал Вернан, шли путём, кой, начавшись с Евклида, вёл к росту мысли, зиждимой на абстракциях? Исходя из них, эта мысль обрела облик цепи концепций, где предыдущая порождает дальнейшие и где правильность каждой строится на признании предыдущих посылок. Здесь-то и был секрет, ведший к громким победам разума алгебры, породившего как нейтронные бомбы, так и регламент лживой реальности. Древнегреки покончили с рецидивом эдема как с мифологией, обратившись к идеям. Вера в чудесное, восприятие целого, мотивация прихотью - смялись логикой как мышлением на основе трёх принципов. Человечество в прогрессивнейшей расе - тех древнегреках - стало рвать корни, росшие в Бога, в Метаисторию. Вместо мифов и жизни сделались умности вроде "архе", "материи", "исономии" Демокрита и "апейрона" Анаксимандра, "гомеомерий" Анаксагора и "неизбежности" Парменида, "номоса" с "фюсис" древних софистов; тут же и "логос" от Гераклита, "числа" пифагорейцев, etc. Ужас в чём? В том, что эти абстракции, выводясь друг из друга, значились жизнью. Данностью стала цепь спекуляций, в блоках которой не было места чуду и прихоти, мимолётной случайности, что и есть сама жизнь per se. А исходным считался не рай как миф с его свойствами, но всё та же "ананке" от Парменида либо "добро" Сократа. Греческой мудростью homo sapiens свергнул прежнее, утверждая грядущее на понятиях, на абстрактных идеях. Род людской начал жить в категориях, в коих мыслит, сдавшись в плен смыслам, т. е. химерам. Взяв за начало, скажем, число ("тетраксис"), вытворим цифровой мир, но не реальность; лишь симуляцию. Этот модус мышления стал Сусаниным, что завёл в тупики. Преднамеренной ложью кажется толкование эры мифов как мракобесия. Вновь Вернан: вместе с воинским пылом и исступлением, с неких пор как эксцесс осуждались древними греками этой новой поры чрезмерности: роскошь быта и платья, громкая радость, вольности женщин, прыть молодёжи; нормой считались ровность и сдержанность, типизация (то есть симплификация). Утверждалась средина: "мера, умеренность, равновесие", "норма", "рамки", "ничего слишком", также "познай себя".
"Норма" - качество падшести. Был запрет: выражать любовь, в траур плакаться, в радость тешиться, думать вольно (по Стагириту: "нужно сдержаться"), воину в битве быть слишком дерзким... Что нельзя, если вдуматься? Мыслить, чувствовать, проявлять себя. Все ахиллы, орфеи, пигмалионы сразу мараются. Неуёмный Эдип казнится, славный Геракл затуркан, падает вдохновенный Икар. С отменою богоравных ссохлась палитра мысли и чувства, чтоб уравнять людей и чтоб даже сын Бога стал частью логики.
Никакой, в общем, "косности", никаких троглодитов, живших в пещерах, не было. До персеев с платонами жили равные Богу, кои мерещились древнегрекам новых воззрений тем невозможным, страшным, мифическим, что скорей бы забыть, как сон, и начать жить реально-де: скромно, средне, в пределах. Так и Адам, бессмертный, слышавший Небо, вдруг себя сузил знанием зла с добром. Его правнуки низвелись стремглав до рабов падшей этики "ничего чрезвычайного". Необычное давят. И истребляют. Днесь невозможны стали Ахилл, Цирцея. Даже и Бах теперь невозможен: нет таких, кто бы чувствовал, мыслил с баховской мудростью. Вольно мыслящих объявляют безумцами. Мир скудеет...
Так что в начале - не троглодиты. Жуткий подлог, он был в том как раз, чтоб реальность счесть мифом, разум - реальностью.
476
Дарвин мнил, эволюция движется от простейших форм к высшим. Он, усмотрев в нас формы простейших: пальцы, спинной хребет и так далее, - мыслил, что у простейших множились свойства, ведшие выше: от инфузорий, так сказать, к Канту . Дарвин составил род парадигмы связей живых существ и прогресса их. Убеждал Дарвин тем, что в древнейших пластах нет следа homo sapiens. Правда, нынче находят след, но мы примем курьёзом: пусть страты сбились и чт'o присуще бронзовой эре выпало в тоний. Спросим мы вот о чём: кто причинную следственную цепь выстроил? Эволюция?
– что тогда равна Богу, так как и высший вид, человек, не может, чт'o смогла эволюция. Человек, contra, лишь разрушает; сколько живого им уничтожено, - это значит, что человек убьёт жизнь вообще. Эволюция, коротко, обладает могуществом и умением Бога.
В логике Дарвина (Дарвин логикой правился), прежде не было жизни, было лишь мёртвое. Эволюция и пошла с амёб в марше к сложному.
Эволюция, - автономный факт, равный, явствует, Богу, - села за прописи, чтобы делать простейших, как подмастерье?! Вроде как Бах сыграл "чижик-пыжика" или физик-ракетчик сделал бирюльку вместо ракеты? Это логично? Нет, не логично. Но тогда, может, над эволюцией есть патрон? босс? старший? Старший не Бог ли? Дарвин, скорее, в Бога не верил. Если и верил - в Бога научного, о каком ещё Лейбниц знал, что, предвечные истины впали в Бога без спроса. Над эволюцией ничего и никто не стоял, мнил Дарвин. Бог, он мнил, эволюция. Но вопрос есть вопрос: для чего тогда эволюции тренинг, раз она властвует? Всемогущий всё может. Значит, по логике, он стартует со сложных. Если с простейших - значит, он странен плюс нелогичен и своеволен. Но произвола Дарвин боится. Коль эволюция-бог капризен, он-она мог начать не с простейшего, а со сложного - с человека. Или создать глистов, а потом, не творя насекомых, рыб или флору, сделать из мыслящих хомо сапиенс как бы дом глистам. Если так - дарвинизм беспочвен, раз нелогичен. И потому есть один путь: Дарвин уверен, что всемогущий бог-эволюция поступает по логике, соответственно вечным истинам и законам; если их нет - нет логики. От чего пойти разуму, коль явления в независимом дрейфе и малосвязаны? Но, при всём при том, если так, то у Дарвина слабо с логикой. Дарвинизм, значит, вымысел. Ведь по логике, что явил Плотин, абсолютное, высшее окружается сходным, родственным качеством; солнце всякий объект вблизи раскалит и зальёт светом меры солярной, вроде Меркурия. Отдалённый Плутон же - холоден и сравнительно тёмен. Ладно Плотину, Высшую Сущность можно представить в виде источника, выброс коего и творит всё. Ближняя к Высшей Сущности сфера - Логос. Дальше - Душа. Последнее есть наш видимый ощущаемый мир вокруг. Чем мы дальше от высших - тем тварность проще, элементарнее. С удалением нарастают тьма и разлад.
Вновь к Дарвину. Эволюции, принимаемой им за Высшую Креативную Сущность, за primum movens , очень логично было бы сделать прежде аналог самой себя, человека, главный вид жизни уровня бога: с творческой мощью, с духом и разумом. От людей, в убывающей, изошли бы цветы, птицы, рыбы, амёбы. Разве не видим в людях созвучий с чайкой, ягнёнком, раком, верблюдом, вошью, растением? Видим явственно, что естественно. Ибо род людской, точно Бог, есть исток нисходящих всяческих сущностей. А поскольку мы есмь род падших, то от таимых в нас типов вывелись свиньи, черви и жабы, вишни, крапивы и протоплазмы. Вид примитивный - воду - мы производим каждый всечасно, и это даже наш как бы долг, представленный в виде "малой (большой) нужды".