Лотар-миротворец (Демон Жалын)
Шрифт:
Остальная команда отступила. Воспользовавшись этим, пока не последовал окрик офицера, Лотар прыгнул вперёд, помогая себе крыльями, бросил на палубу несколько углей из жаровни, а потом быстрым как молния ударом, прежде чем кто-то успел броситься на него, разрубил два бочонка с вендийским огнём, из которого фои делали свои чудовищные зажигательные снаряды.
Из разрубленных тонких досок светлое, густое, как мёд, желе потекло вниз. Фои замерли от ужаса. Кто-то дико завыл, но поделать уже ничего было нельзя — то, что хранилось в бочонках, стало растекаться по палубе.
Лотар
Он забыл про лучников, а они про него не забыли. Их не испугал вендийский огонь, выкатывающийся на палубу, или они не видели его за спинами товарищей. Лотар слетел за борт, словно его отбросил морской вал. Уже в воздухе он попытался, превозмогая боль, зачерпнуть воздух крыльями и с облегчением понял, что это удаётся, если преодолеть сопротивление разорванных мышц…
Он выпрямил полёт, когда до воды осталось футов двадцать, не больше. Огромный фойский корабль над ним взрывался, освещая всё вокруг, словно гигантский факел, но всё ещё продолжал стрелять. И только теперь Лотар понял, что «Летящее Облако» идёт уже над берегом, даже над лесом острова Шонмор.
Стараясь догнать своих, Лотар стал подниматься. Он остановил кровотечение, пригасил боль, даже сумел вытащить две стрелы из трёх, но ту, что застряла в желудке и кишечнике, решил пока не трогать. Уж очень она болела, когда он дёргал её. Наверное, у наконечника были обратные зубцы, как на гарпуне.
Поднявшись на высоту в сотню саженей, Лотар заметил сквозь пелену кровавой боли, застилающей глаза, что фойский корабль потерял управление и валится, как огромный горящий сноп, на скалы, ощетинившиеся, словно зубы огромного дракона. Удар летающего галеота о камни вызвал новые взрывы, которые заглушили крики людей, треск ломающейся обшивки и лопающейся гондолы.
Лотар хотел было спуститься к скалам, чтобы посмотреть на обломки, может быть, даже спасти кого-то из фоев, но боль и подступающий дурман не позволили ему даже сосредоточиться на этом желании. Он сумел только попасть Гвинедом в ножны на спине и стал медленно «разбирать» третью, грудную, руку.
И ещё он, конечно, тяжело перекачивал воздух, продвигаясь в ту сторону, куда должно было идти «Летящее Облако». Больше их кораблю ничто не угрожало. Они опять победили.
Глава 25
Ещё подлетая к кораблю, от слабости заваливаясь то на одно, то на другое крыло и с облегчением используя каждый попутный порыв ветра, Лотар понял, что на «Летящем Облаке» случилось что-то очень неприятное.
И вдруг с ужасом понял, что ему не нужно особенно и стараться, — от станка кормовой баллисты через руль до устройства для вращения крыльев торчало чудовищное бревно — зловещее, тяжёлое, словно выкованное из металла. Он заспешил, забыв о боли.
Опустился на палубу, прощупывая по очереди всех, кто был на борту. И вдруг догадался — Рамисос. Сначала он никак не мог в это поверить. Третий его ученик, всегда чуть ироничный, очень умный и послушный Рамисос…
Лотару потребовалась вся его выдержка, чтобы не завыть от горя, подняв голову к небу, — то ли обвиняя горнии силы, то ли умоляя их о пощаде. Но он знал, что отмены этому приговору не будет.
Желтоголовый стал медленно, устало трансмутировать руки, убирать крылышки на ногах, превращаться в нормального человека, избавляясь от чрезмерного восприятия смерти. Но в его душе взамен исчезающей магической остроты стало тут же накапливаться густое человеческое горе, и Лотар не знал, что было легче перенести.
Купсах, раненный в ноги, полулежал, опёршись на фальшборт. Капитан повернул голову к Лотару:
— Он увидел, что эта штука летит, и оттолкнул меня. Иначе на его месте был бы я.
Лотар подошёл к Сухмету, Рубосу и Бостапарту, которые склонились над телом Рамисоса. Сухмет, пряча глаза, проговорил:
— По-моему, он думал, что успеет спасти Купсаха и уйти от удара. Но не успел.
Бост провёл ладонью по бледному, очень красивому лицу Рамисоса и посмотрел на Лотара глазами, в которых дрожащими озёрцами стояли слёзы.
— Если бы капитан сразу отпустил свои рули, он бы успел. Но Рамисос толкнул его один раз, и этого оказалось недостаточно. Он толкнул второй раз… Поэтому не успел.
Рамисос умер как воин.
— Я уводил от этого бревна корабль, — проговорил Купсах, оправдываясь, хотя его никто не упрекал. — Иначе оно прошибло бы гондолу, и всем нам… Выстрел был слишком меткий.
Лотар кивнул. Так, конечно, и было.
— Кто-то ещё пострадал? Мне показалось…
Из сгущающейся темноты выступил Санс. Он ушиб голову, и по его щеке от виска вниз разливался огромный синяк, но в остальном он был в порядке.
— От этого бревна погиб и наш матрос из Мирама, Крилос. Он работал на правом крыле, и его… — Санс проглотил комок ужаса и всё-таки докончил: — Его разорвало пополам.
Лотар закончил свои трансмутации, с отвращением вытер самые большие комья отвратительно пахнущей слизи с плеч и рук и швырнул их за борт. До земли оставалось не более трёхсот футов. Скоро им придётся уворачиваться от самых высоких прибрежных деревьев.
— Повреждений много?
Санс выпрямился — всё-таки доклад требовал хоть какой-то официальности.
— Механизм вращения правого крыла разбит почти полностью. Также перебиты тяги правых рулей. Кроме того, есть серьёзные повреждения корпуса…
— Насколько серьёзные? — спросил Купсах. Всё-таки капитаном был он, ему и следовало принимать доклад.
Лотар чуть отступил назад. Он знал за собой эту особенность. Почти всегда в любой компании люди очень скоро начинали отчитываться перед ним, а не перед прямым командиром. Он был лидером, хотя никогда не занимал официального положения, которое давало бы ему на это право. Он был лидером, потому что всегда выполнял работу лидера — оценивал положение и находил выход из трудной ситуации или кратчайший путь к победе.