Лотар-миротворец (Демон Жалын)
Шрифт:
— Нет, я не видел её с тех пор, как мы все вместе пришли в ваш замок, Жарна.
Оттого, что он назвал её по имени, она стала ему понятнее. Странно, но Лотару даже не нужно было напрягать своё магическое видение, чтобы разобраться, какой она была — мирной и очень ласковой ко всему, что оказывалось поблизости. Добро и любовь — вот что было в её душе, и она лишь ждала, когда эти природные силы вырастут в ней настолько, что обнимут весь мир.
— Ну, тогда мне придётся подниматься на её башню, наверное.
— Башню?
— Она часами
— Я могу пойти с тобой, Жарна?
— Конечно, только это не очень интересное путешествие.
Они вышли в коридор. После ярко освещённого зала тут царил полумрак.
Они прошли десяток шагов рядом. Лотар чувствовал, что эта девушка каким-то магическим способом, в котором, однако, не было вовсе никакой магии, притягивает к себе его внимание.
— Жарна, ты уже считаешься невестой по местным правилам?
— Конечно, и уже давно. Просто мне нет охоты спешить с этим. Но я знаю, что придёт день, и я стану хозяйкой какого-нибудь большого дома, и буду любить своего мужа и растить детей.
Они вышли на открытый переход между башнями. Тут дул резкий, холодный ветер с моря и светили звёзды. Жарна улыбалась. В ней не было не то что жеманности, но даже деревенской сдержанности. Она была совершенно уверена в своей судьбе.
— Ты не будешь скучать? — Лотар и сам не знал, почему так спросил.
— О чём? — Девушка была искренне удивлена. — Это же самая счастливая участь для женщины. И самая интересная.
— Ну, есть женщины, которые думают, что увидеть мир или познакомиться с интересными людьми — более увлекательно, чем просто растить детей.
— Это всё тоже может быть, Лотар. — Теперь её голос звучал почти покровительственно, словно она знала что-то, о чём Желтоголовый даже не догадывался. А может, и в самом деле ей ведомо что-то, чего он не поймёт никогда, пусть даже проживёт на свете две тысячи лет. — Но главное и первое в жизни — то, что я уже назвала.
— Вы тут все какие-то очень… спокойные.
— Разве это плохо?
Они стали подниматься по лестнице, проложенной в гулкой, высокой башне. Здесь гуляли сквозняки и порывами врывались в незабранные стеклом бойницы, охватывающие всю долину.
— Нет, но я привык жить иначе. Я привык, что нужно быть готовым к неприятностям, а не к счастью. Я привык, что первое дело в жизни — надёжное оружие, которое нельзя оставлять так далеко, чтобы до него нельзя было в любой момент дотянуться.
Жарна долго шла молча, потом обернулась. В лице её не было и тени волнения.
— Мне жаль тебя, Лотар. Ты, наверное, не поймёшь, что спокойствие придаёт жизни совсем другую цену.
Они поднялись уже до половины башни, и Лотар спросил:
— А ты уверена, что живёшь именно той жизнью, какой она тебе кажется? Что у вас на Шонморе нет и намёка на ту жизнь, которой живу я? Всё-таки мы кое-что нашли в одном из подвалов замка КамЛут.
Она не ответила. Они прошли ещё десяток ступеней молча.
— Твой отец знает это, значит, должна знать и ты, Жарна.
Они уже выходили на открытую всем ветрам площадку башни, когда девушка наконец ответила:
— Я думаю теперь, что должны быть такие люди, как ты, Лотар, и такие, как мы тут, на Шонморе. И тут уж ничего не поделаешь, каждый должен быть счастлив своей участью.
В этом суждении не было ничего необыкновенного, но Лотару оно понравилось. Он понял, что, если бы это было возможно, он хотел бы иногда разговаривать с этой девушкой, и ждать её ответов, и раздумывать над ними, и беспокоиться от того, что не понял её слов.
На башне никого не было. Жарна, ничуть не смутившись этим, подошла к Лотару и взяла его за руку. Её прикосновение взволновало его. Это было удивительное чувство — тёплое и простое. Оно напомнило Лотару его детское волнение, когда дома он кормил в голодные зимы птиц, озябших белок и разных мелких зверюшек, которым трудно было пережить суровые холода.
— Не знаю, возможно, сэр Лотар, этот разговор кажется тебе пустым и ненужным. Но я благодарна за то, что ты сказал, и буду думать над твоими словами. А теперь — спокойной ночи.
Она легко повернулась и исчезла в темноте лестницы, по которой они только что поднялись. Лотар из вежливости подождал, пока она дойдёт до нижних ступенек, а потом отправился в комнату, которую Обрисса КаФрам отвела им для ночлега.
Глава 33
Все уже улеглись, но никто ещё не спал. Ждали его. Он задвинул мощный, шириной в три дюйма кованый засов, подошёл к кровати, оставленной для него у северной стены, сел и стал медленно, с удовольствием снимать сапожки.
Из открытого окна дуло. Ветер, который взъерошил волосы Жарны, теперь казался слишком сильным и колючим. От него веяло какой-то неявной угрозой. Лотар не знал, какой именно, и решил не придавать этому значения. Он был странно возбуждён и в то же время совершенно спокоен. Желтоголовый был счастлив — вероятно, это можно было назвать и так.
Сухмет поднялся и подложил свежих поленьев в камин. Как все камины, которые редко топили, он больше дымил, чем грел. Вытирая руки от липкой сосновой смолы, Сухмет громко и отчётливо произнёс:
— Только не думай, господин мой, что всё обстоит так, как выглядит.
Лотар расслабленно улыбнулся:
— Я даже не пытаюсь о чём-либо думать, я просто вспоминаю.
— Там было что-то существенное, когда мы ушли? — резво повернулся к Лотару Рубос.
— Нет, я вспоминаю ощущение… Вернее, впечатление, возникающее, когда её волосы развеваются на ветру, или как она чуть наклоняет голову, когда спрашивает… Это очень красиво. Кажется, я начинаю понимать людей, которые утверждают, что им этого не хватает.