Лотерея для неудачников
Шрифт:
Недолго думая, Костик предложил обратиться к неудачникам.
– Люди тебе доверяют, – сказал он Валечке. – Кто-то, конечно, подумает, что это – кидалово. А кто-то поверит. Значит, будем надеяться на тех, кто поверит. Можно разместить объявление на моем сайте и сделать ссылку на твой, чтобы народу откликнулось больше…
– Попробуем, – согласилась Валечка. – Терять-то нечего…
Костик оказался прав – те, кто общался на форуме постоянно, поддержали Валечку в ее начинаниях и кто лично, а кто через почтового клиента отдавали Валечке свои кровные деньги. Уже через неделю
А через несколько дней Валечка получила сухонькое, лаконичное, но очень обнадеживающее письмо, в котором некий Николай Викентьевич Боровский предлагал ей встретиться, чтобы обсудить идею «Клуба неудачников», весьма недвусмысленно намекая на то, что имеет возможность ее проспонсировать. «Сейчас я немного занят, – писал Николай Викентьевич, – уезжаю в недолгую командировку. Но через недельку пишите, договоримся о встрече».
Валечка показала письмо Костику, который разве что не танцевал от радости. Влад, как всегда, отнесся к идее несколько скептически, но Валечка уже знала – весь этот скепсис как ветром сдует, если вдруг – даже боязно загадывать! – Боровский действительно согласится спонсировать клуб.
В пятницу, ближе к вечеру, Валечка поехала в Жуковский. Перед мамой было уже неудобно – они не виделись… страшно подумать, когда она заезжала к ней в последний раз…
А ведь маме сейчас тоже нужна помощь. В какой-то степени и она – неудачница…
Уже в подъезде Валечка услышала какие-то подозрительные крики, и что-то ей подсказывало, что они доносятся именно из маминой квартиры. Охваченная нехорошим предчувствием, Валечка побежала к двери и рванула ручку. Дверь оказалась не заперта.
На пороге стоял мамин любимый Сереженька, в верхней одежде и сапогах. Валечка часто слышала выражение «пустые глаза», но только сейчас поняла, что оно означает. Взгляд у Сереженьки был по-настоящему пустым, как будто он заглядывал в какое-то иное измерение, недоступное ни Валечке, ни Маргарите Константиновне, которая дергала его за рукав и кричала:
– Отдай! Верни сейчас же! Немедленно верни!
Валечке не было нужды заканчивать психфак, чтобы понять, что именно требует вернуть мама. Конечно же Сереженька в очередной раз собрался проиграть ее деньги. И, судя по всему, последние.
Сереженька, не глядя на мать, пытался вырвать у нее свою руку. Валечка не могла не вмешаться.
– Послушайте, Сергей, отдайте, пожалуйста, деньги, – мягко попросила она. – Вы же знаете, мама и так мало получает. Ей же жить будет не на что…
– Цыц! – рявкнул на нее Сереженька. – Сопливая девчонка будет жизни меня учить. И ты отстань, – шикнул он на мать. – Ничего я вашего не возьму, не бойтесь. Верну, да еще с процентами…
– Знаю я, какие это проценты… – сквозь слезы прошелестела Маргарита Константиновна. – Ноль с фигом –
– Отстань, не твое бабье дело… – отмахнулся от нее Сереженька.
Валечка побледнела. Как он смеет так разговаривать с матерью?! Брать у нее деньги, проигрывать их?! Как она все это терпит?!
– Отдайте деньги! – крикнула она ему в лицо. – Сейчас же верните! Они не ваши, их мама заработала!
– Да пошли вы! – Сереженька грубо оттолкнул Валечку, так, что она едва успела прикрыться ладонью, впечатавшись в стенку. – Надоели, бабы…
Наверное, Сереженька, уставший от навязчивого женского внимания, так бы и ушел с деньгами Маргариты Константиновны, но на пороге возникла фигура дяди Степы Краскова, и фигура, надо сказать, весьма внушительная.
– И чего это тут творится, соседушки? – сурово гаркнул дядя Степа.
Сереженька, хоть и высокий, но куда менее крепко сбитый, чем дядя Степа, сразу же сник.
– Дядь Степ, он у мамы деньги отобрал, отдавать не хочет… – пожаловалась Валечка, которая рядом с этим крепким и сильным мужчиной всегда чувствовала себя девочкой.
– Валечка… – с укором глянула на нее мать. – Ну зачем ты… При чужих людях…
– Я, Маргарита Константиновна, вам не чужой, – отозвался дядя Степа. – Соседи – считай, что родственники, люди близкие… А ну-ка, Сергей Батькович, гони-ка чужие финансы. И не спорь… – пригрозил он Сереженьке, заметив, что тот замешкался. – Давай-ка сюда. Маргарита Константиновна всяко-разно лучше, чем ты, ими распорядится… Вот и молодец, парень…
А то о твоих делишках весь подъезд уже гудит. Я-то – не сплетник, мне все равно… А вот соседку жалко. Пропадает она с тобой, Серега. Так что шел бы ты отсюда подобру-поздорову… И дорожку назад-то позабудь, а то я тебя так встречу, что маму родную не вспомнишь…
– Да вы что? – взвилась Маргарита Константиновна. – Он же мой муж…
– Муж – объелся груш. Ты посмотри, Рит, во что ты превратилась? До чего тебя этот муж довел?
Маргарита Константиновна запахнула старенький халатик и густо покраснела, но сдаваться не собиралась.
– Это наше дело. Семейное. Зря ты так, Степан…
– Мама, давай отойдем, – вмешалась Валечка. Она почувствовала, что если не скажет все сейчас, то будет молчать всегда. И, что самое страшное, ее мать никогда не расстанется с Сергеем, пребывая в святой уверенности, что он ей «хотя бы не изменяет». – Мне нужно кое-что тебе сказать. Это… в общем, это очень важно…
Маргарита Константиновна нехотя поплелась с дочерью на кухню.
– Ну что ты? Тоже, нашла время… Давай быстрее – видишь, что там творится…
– Мам, извини, что раньше тебе не сказала. Твой муж… твой Сереженька… Сергей… он…
– Да что – Сергей?!
– Он ко мне приставал. Я поэтому из дома сбежала. Намекал на что-то, мне так противно было… Я боялась тебе сказать, потому что ты его любишь… Но раз такие коврижки… В общем, не могу я больше молчать… – Валечка запнулась и испуганно посмотрела на мать: вдруг не поверит?!
Маргарита Константиновна оттолкнула дочь и вернулась в прихожую, где ее Сереженька все еще пытался спорить с рассерженным дядей Степой.