Ловец
Шрифт:
Ооооо, это не жизнь, а прям сироп какой-то! Пора выбираться наружу из всей этой сладости и вспомнить, что…
Осекаю саму себя, потому что в двери кафе неожиданно входит Лин. Стоит ли комментировать мой внутренний монолог в тот момент?
— Оу! Это он, да? Сын богатенького папаши, который разгромил кафе на прошлой неделе, — Карина тут же оживает и начинает спешно прихорашиваться, — он еще при мне один раз заходил… Думаю, теперь моя очередь встать у кассы!
Смотрю на нее, смотрю на Риту… затем мы обе вздыхаем.
— Обслужишь меня? —
— Хорошо, — не желая развязывать с ним конфликт, отвечаю я.
Карина и Рита смогут справиться и без меня. К тому же Геннадий Юрьевич дал мне все козыри в руки — на случай прихода сына господина Кана. Так что я имела право отойти и обслужить нашего «випа» без каких-либо последующих претензий в мой адрес, мол, «она ушла с рабочего места».
Прохожу с ним к столику и остаюсь стоять рядом, ожидая заказа.
— Он предложил тебе место администратора, — без предисловий произносит Лин, глядя в меню.
— Да, — отвечаю, прекрасно понимая, о ком он.
— И ты согласилась.
— Да, — вновь киваю.
— Почему? — в лоб спрашивает Лин; мне на это нечего ответить. Не выкладывать же ему все свои мысли по этому поводу! — Ты поставила меня в неудобное положение. Ты в курсе?
Вновь молчу, опуская взгляд вниз.
— В глаза мне смотри, когда я с тобой разговариваю, — чуть жестче произносит Лин, и я поднимаю взгляд на него.
Не сказать, что мои глаза светятся радостью в этот момент…
— Зачем ты это сделала? Хочешь влезть в мои отношения с Анатолем?
Спокойствие в его голосе не могло меня обмануть: я вижу, что Лин заведен.
— Я не хочу никуда влезать. Я хочу работать в спокойном месте, где у меня будет гарантированный доход, — отвечаю ровно.
— Клуб никогда не был и не будет спокойным местом, — цедит Лин.
— Возможно. Но не в каждый клуб приезжает ОМОН, чтобы разогнать бандитские группировки, мешающие простым людям отдыхать. Я не хочу работать в заведении, где подобное возможно.
— Тогда, может, стоит поменять место работы? — склонив голову, холодно уточняет Лин.
— Я не имею возможности ходить на собеседования. У меня просто нет на это времени. Так что предпочитаю остаться там, где я работаю сейчас, — начиная уставать от этого бессмысленного разговора, отвечаю ему.
— Ты вынуждаешь меня действовать грубо, — произносит Лин, перевод взгляд на свои ладони.
— Прошу, не выставляй меня причиной своего плохого поведения, — отвечаю негромко, — в своих поступках™ можешь винить только себя.
— И когда ты стала такой смелой? — нехорошо усмехается сын господина Кана.
— Ты сам спровоцировал мою агрессию, когда высмеял меня и мои мысли во время нашей последней встречи… — сжав кулак, отвечаю, — да, кстати, не хочешь поделиться — почему твой отец взял меня под защиту?
Лин поднимает на меня взгляд и прищуривается.
— Не лезь в это. Я тебя серьезно предупреждаю, — произносит
— Не лезть в это, не мешать тебе вести дела в клубе, выдать имя человека, который меня защищает — у тебя так много требований ко мне, — смотрю на него внимательно, — но на мои вопросы ты отвечать не торопишься.
— Даже не мечтай, что когда-нибудь отвечу, — Лин растягивает улыбку на губах, — не тот уровень допуска.
— Тогда не жди, что я буду выполнять твои требования, — спокойно отвечаю.
Некоторое время Лин смотрит мне в глаза, ничего не говоря — что дает мне возможность допустить невероятную мысль…
Все его претензии ко мне беспочвенны.
Но не потому, что он не имеет силы или авторитета… а потому что в отношении меня его авторитет не подкреплен отцовским словом.
Кажется, у нас с Лином пат.
И я не знаю, что я испытываю по этому поводу…
— Мой отец… он что-то сделал для вас, верно? — спрашиваю негромко, но тут же отшатываюсь от стола, потому что Лин резко поднимается, ударив по столешнице.
— Твой отец будет сидеть не всю жизнь, а лишь десять лет, ТОЛЬКО БЛАГОДАРЯ МОЕМУ ОТЦУ. Запомни это и никогда больше не суй свой нос в это дело, — хлестнув по мне каждым словом, произносит Лин.
Смотрю на него во все глаза и не могу поверить услышанному.
Этого не может быть. Отец не пошел бы на сделку… никогда… да и что такого он мог предложить господину Кану, что тот позаботился о сокращении его срока и дал мне свою защиту?
— Я вижу по твоему лицу, что ты не веришь моим словам, но это так. Твой отец — такой же грешник, как и все. Смирись с этим и заканчивай строить из себя оскорбленную гордость, — цедит на ухо Лин, сжав мою руку в районе предплечья.
Вырываюсь от него и поджимаю губы, чтобы не сказать чего-то, о чем потом точно пожалею.
— Из-за своего дурного характера ты никогда ничего не добьешься в жизни, — припечатывает меня Лин под конец, — Готовься к увольнению в клубе. Твоя карьера администратора будет короткой и бесславной. Даю тебе слово, — произносит он и отходит от стола; затем перед самым выходом разворачивается и добивает, — А своему защитнику можешь передать, что после нашей следующей встречи он останется инвалидом. Так что пусть подумает три раза, прежде чем вылезать из своей норы.
И он выходит из кафе, громко хлопнув дверью.
Стою, глядя в пол, и понимаю, что меня потряхивает. То ли от гнева, то ли от страха, то ли от всего этого вместе. Но больше всего — от негодования.
Как можно быть таким…
— Стась, ты как? — неожиданно мягко спрашивает Рита, а в следующую секунду Карина воодушевленно восклицает:
— Ой, это же тот милашка…
Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Чону.
Не знаю, что он видит на моем лице, но его собственное выражение лица резко меняется. Он подходит ко мне, обхватывает мою голову своими ладонями, заглядывает в мои глаза и тут же прижимает меня к себе.