Лови день
Шрифт:
— Мири…
— Конечно, — ответила она и сжала его пальцы. — Давай войдем. Почему бы нет?
— А про этих ужасных бассиланских повстанцев ты слышала, Эстра? Они высадились на побережье, всего в двухстах милях отсюда! Требуют убежища — и все из-за того, что наш король когда-то давным-давно заключил договор с их варварским томаком! Ну, король им, конечно, отказал, но — веришь? — сообщают, что они продвигаются в глубь континента! Они могут добраться даже до Джилла!
— Глупости, — заявила фру Трелу, беспокойно оглядываясь. — Королевская милиция быстрее ветра окружит эту горстку смутьянов. Они же просто шайка уголовников,
— Ну, может, ты и права, дорогая, — печально согласилась фру Бригсби. — Но все же, Эстра, — а что, если кому-то из них удастся уйти?
Но фру Трелу тревожно оглядывала Центральную улицу, пытаясь отыскать две низенькие худые фигурки.
Вандар
Джилл
Хакан Мельтц поднял голову от гитары и улыбнулся двум размытым фигурам в дверях.
— Привет! — проговорил он с присущим ему легкомыслием, приводившим в отчаяние его отца, владельца магазина, в котором Хакан сейчас сидел, играя на гитаре.
Отец не разрешал играть в магазине на гитаре — конечно, не считая тех моментов, когда надо было продемонстрировать качества инструмента потенциальному покупателю. К счастью для Хакана, его отец в этот момент находился в столице, присутствуя на созванном королем совещании в качестве городского головы Джилла.
Хакан снова улыбнулся — и две туманные фигурки прошли в магазин, так что он смог разглядеть их своими близорукими глазами.
Женщина была крошечной, как куколка, но в постановке ее головы и плеч и твердом взгляде огромных серых глаз чувствовалась уверенность взрослого человека. Уютно держась за руку своего спутника, она ответила на улыбку Хакана с искренним дружелюбием. Мужчина был примерно на три пальца ниже Хакана, фунтов на двадцать легче — и не имел усов. Его темные волосы были длинноваты для мужчины, а одну гладкую щеку пересекал свежий шрам. Улыбаясь, он поднял свободную руку и указал на инструмент в руках у Хакана.
— Очень красиво, — мягко проговорил он, произнося слова так, что они приятно щекотали ухо слушателю. — Это?
— Вот она? — Хакан протянул ему инструмент, и мужчина отпустил руку своей спутницы, чтобы его принять. — Это — двенадцатиструнная гитара.
— Двенадцатиструнная гитара, — пробормотал мужчина, поворачивая ее так, чтобы рассмотреть со всех сторон.
Потом он повернул гитару правильно и попробовал провести по струнам длинными пальцами, тихо засмеявшись получившемуся диссонансу. Осторожно обхватив пальцами левой руки гриф, он снова провел рукой по струнам и кивнул, словно этот результат ему понравился больше. Действуя медленно, то перебирая струны, то дергая их, он сумел извлечь из гитары мелодию. Хакан наблюдал за ним с растущим недоумением.
Мужчине гитара была незнакома — это было видно. Однако он обращался с ней как человек, который играл когда-то на чем-то похожем и знал, чего можно ожидать от дерева и жил.
А потом мужчина словно опомнился: он вздрогнул и поднял глаза с извиняющейся улыбкой.
— Простите, — сказал он, возвращая инструмент с явной неохотой, усилием воли разогнув сжимавшие гриф пальцы. — Прошло долго, — сказал он, словно объясняя
Но если Хакан что-то и понимал, так это жажду творить музыку.
— Остался без инструмента? — спросил он, почему-то не сомневаясь в том, что только катастрофа могла разлучить этого человека с тем, на чем он играл. Отложив гитару в сторону, он махнул рукой в сторону полок с разнообразными музыкальными инструментами. — А на чем ты специализировался? — начал он, ощущая порыв, который, несомненно, вызовет стоны его отца. — Может, мы договоримся…
Из дальнего конца магазина забытая за музыкой женщина что-то произнесла, подчеркнув свои слова нажатием на три каких-то клавиши.
Брови мужчины взлетели вверх, и он устремил на Хакана ярко-зеленые глаза.
— Это?
— Рояль, — сказал ему Хакан. — Ты играешь на рояле?
Но мужчина уже исчез, устремившись в дальнюю часть магазина.
Мужчина определенно умел играть на рояле — или на чем-то настолько похожем на рояль, что особой разницы тут не было. Он потратил несколько секунд на изучение инструмента: поднял брови, обнаружив педали, пробежал пальцами вверх и вниз по клавиатуре, отыскав «до» первой октавы, диезы и бемоли, а потом сыграл гаммы. Затем его пальцы начали двигаться — как показалось Хакану, почти шутливо — и сыграли звонкую переливчатую мелодию, похожую на игру в прятки прохладным летним вечером.
Потом его руки переместились вверх и вниз по клавиатуре, вызвав к жизни уже не детскую музыку. Женщина, облокотившаяся на крышку рояля, тихо засмеялась и спела строчку на странном отрывистом языке. Мужчина ухмыльнулся и снова зашевелил пальцами, исполнив явное вступление.
Женщина улыбнулась Хакану, выпрямилась и начала петь. Он не шевелился, пока песня не закончилась, а потом бросился в другой конец комнаты за своей гитарой.
Именно за этим их спустя какое-то время и застала Кем Дарниль: Хакан тщательно подбирал мелодию, а рояль изредка его подправлял. Положив книги на прилавок, она бесшумно прошла к троице, стараясь не помешать музицированию.
Мужчина за роялем поднял голову и улыбнулся ей.
— Хакан! — негромко произнес он.
— М-м?
Хакан поднял взгляд, увидел кивок мужчины — и повернул голову.
— Кемми!
Он вскочил, согрев ее своей теплой улыбкой. Взяв за руку, он вывел ее вперед.
— Кемми, это Кори и Мири. Кори играет на рояле, а Мири поет. Удивительные вещи — ты ничего подобного не слышала! По крайней мере я никогда ничего подобного не слышал. — Он улыбнулся парочке, сидящей на пуфе за роялем. — А это, — гордо объявил он, — моя невеста.
Кем почувствовала, что краснеет, но сумела улыбнуться незнакомцам. Кори улыбнулся и наклонил голову в странно-чопорном полупоклоне. Мири широко улыбнулась.
— Привет! — сказала Мири.
Услышав ее акцент, Кем удивленно моргнула. Тем не менее они показались ей довольно милыми — и потом, они музыканты…
— Ой, боже! — воскликнула она вдруг, подавшись вперед. — Кори и Мери?
— Кори, — подтвердил мужчина, кивая.
— Мири, — сказала женщина.
— Вас обоих ищет фру Трелу, — сообщила им Кем. — Она ужасно встревожилась — испугалась, что вы потерялись.