Loving Longest 2

sindefara

— Но если бы Финвэ просто уехал из Форменоса, камни могли бы остаться в сокровищнице, — сказал Маглор.

— Я так не думаю. Ведь ты же помнишь, что ключ от сокровищницы был только у Финвэ, — возразил Амрод. — Покинув Форменос, он должен был, конечно, в таком случае передать ключ нашему отцу, но, скорее всего, Финвэ не стал бы при этом оставлять камни в сокровищнице — даже запертой — без присмотра, если бы сам уезжал оттуда, тем более насовсем. Я думаю, Финвэ забрал бы для верности и камни, и ключ. А ларец…

— С ларцом

сложнее, — сказал Саурон. — Убийца либо принёс с собой ещё один ключ от ларца, что очень маловероятно, учитывая известную нам сложность замка, либо успел зайти в комнату Маэдроса и забрать его (а это означает, что он был знаком с планом дома), либо вообще не собирался открывать ларец, а передать его Мелькору закрытым.

— Я же его сам отпер, — с горечью сказал Маглор. — Твоим ключом.

— Кано, — заметил Маэдрос, — убийца же не мог знать заранее, что ты откроешь ларец. Что ты сделал с ключом?

— Я… наверное, я отнёс его обратно в твою комнату, — ответил Маглор. — Я сейчас даже уже не помню.

— Кстати, Нельяфинвэ, — поинтересовался Саурон, — когда у вас всё-таки оказался замок, ты пробовал открывать его своим ключом? Он ведь подлинный?

— Да, конечно, — ответил Маэдрос.

— Можешь показать?

Маэдрос сходил в свою комнату и принёс завёрнутый в платок замок и снял с шеи ключ.

— Вот, смотри — два поворота сюда, два сюда. Это действительно наш замок.

— Какая прелесть! — сказал Гортаур.

Волна горячего воздуха пролилась по комнате; Аргон закашлялся, у Майтимо перехватило дыхание; Гортаура охватило лёгкое голубое пламя; на несколько мгновений он предстал перед ними в том виде, который предпочитал: медные с металлическим блеском волосы спускались ниже пояса, на чёрных одеждах искрились рубины. Он подмигнул Майтимо, схватил одной рукой замок с ключом, другой — серебряный нож Финвэ и воскликнул:

— Тьелперинквар, ты такой смешной! Давай ещё как-нибудь сходим с тобой на рынок!

И с этими словами он исчез.

====== Глава 25. Угадай, кто? ======

«Кажется, меня опять похитили», — успел подумать Маэдрос, падая на неожиданно мягкий и упругий ковёр летней травы.

Вокруг так ласково шумели листья, такими добрыми казались голоса птиц и жужжание насекомых, что даже почувствовав жжение на шее сзади, в первую секунду он принял его за укус слепня.

И теперь он смотрел на эти же прозрачные зелёные листья с земли, не в силах пошевелиться. Он вспомнил, как его возили к разрушенному Гондолину и ощутил даже не гнев, а обиду: в конце концов, два месяца назад они с Сауроном провели несколько дней под одной крышей, вполне по-дружески общаясь: зачем же опять его хватать и тащить за загривок, как щенка?

…Очнувшись, он увидел земляной пол хижины, свои ноги, сапоги, а потом ему на глаза легли чьи-то тонкие прохладные пальцы.

— Угадай, кто? —

спросил голос.

В первые доли секунды у него заледенело и замерло даже не сердце, а все внутренности — будто от него остался один скелет; потом он опомнился, понял и воскликнул:

— Турьо!..

Тургон обнял его за плечи и шепнул:

— Угадал. Не сердись на меня, ладно? Мои друзья-авари устроили это для меня — у них есть стрелы со снотворным.

— Турьо… — выдохнул Маэдрос, пытаясь встать. Руки и ноги пока слушались плохо.

— Я тебе так доверяю, что даже не стал тебя связывать, — сказал Тургон. — Мне очень надо с тобой поговорить без шума и без лишних свидетелей.

Маэдрос, наконец, смог обернуться и обнял кузена с такой силой, что тот чуть не вскрикнул; он опомнился не сразу, поняв, что Тургону, должно быть больно от того, как он вцепился ему в плечо здоровой левой рукой, вдавливая ногти в кожу через тонкую рубашку.

— Прости, — сказал Маэдрос. — Просто я безумно рад тебя видеть. Безумно.

Он понимал, что перед ним Тургон, но, посмотрев на него, понял, что, встретив его на дороге, мог и не узнать сразу — может быть, если бы не рост. Голова у него была повязана зелёным платком, из-под платка выглядывали две толстые светлые косы длиной по локоть; некогда белоснежная кожа успела загореть. Кроме того, выглядел он намного моложе, чем помнил Маэдрос. Конечно, Тургон пережил самую страшную в своей жизни потерю — он лишился своего города, видел, как его подданные гибнут и страдают; но в то же время с него спал тяжкий груз тревоги и ответственности; терять было уже практически нечего.

— Ты… что ты так? — спросил Маэдрос.

— Мы с моими хозяйками иногда ходим в города и на рынки, — ответил Тургон. — Продаём наши работы — в лесу ведь всего не найдёшь, особенно сейчас, когда по лесам ходить опасно. Они говорят, что я внучка их подруги, которая живёт где-то далеко за Эред Луин. Я обычно кутаюсь в плащ, прихожу, когда темно или туман, и стараюсь помалкивать. Волосы крашу.

— Ты правда бежал оттуда?

— Почти, — Тургон помрачнел. — Прости, сейчас всего рассказать не могу. До меня дошли самые дикие слухи про Морифинвэ и про Тьелко и про… моего брата Аргона; мне очень нужно, чтобы ты рассказал мне, как всё было.

— Я не знаю, стоит ли, — ответил Маэдрос. — Я думаю… видишь ли… словом, наш дедушка…

Рассказывая, каким беспомощным попал к ним в дом Аргон, Майтимо увидел, как из глаз Тургона выкатилось несколько слезинок — но и только. В остальном он выслушал рассказ сына Феанора с пугающим спокойствием.

— Сам ты что думаешь — кто мог это сделать? — спросил Тургон.

— Понятия не имею, — ответил Майтимо. — Судя по тому, что нам известно, это мог сделать кто угодно - я, ты, Амариэ, Пенлод, Элеммакил… Я вообще не вижу смысла в…