Ловкость рук
Шрифт:
– Послушай, Глория. Что бы ни произошло, ты ко всему должна относиться спокойно. Ты сама понимаешь: то, что ты говоришь, сделать невозможно. Если бы Хайме узнал, он первый запретил бы тебе это. Ты только расстроила бы его, но ничем бы не помогла.
Глория внимательно разглядывала свои руки: белые, нежные, они извивались, как маленькие существа, живущие независимой от нее жизнью.
– Я люблю его, – пробормотала она.
Суарес отвел взгляд.
– Я знаю, Глория. Я тоже его друг и понимаю, как это больно. Бедняга Хайме не ладил со своей семьей и раньше, а теперь еще свалилась эта гадость. Если дойдет до родных, они заставят его возвратиться на Канарские
– Ты думаешь?
Глория побледнела.
– Я их знаю: они перестанут высылать ему деньги, и он будет вынужден вернуться, чтобы не умереть с голоду.
У Глории словно все оборвалось внутри. Почему она сидит здесь, ничего не делая, ничего не предпринимая, когда какие-то скрытые силы готовятся отнять у нее Хайме. Пальцы ее судорожно перебирали зубочистки.
– Мы что-то должны сделать, – пробормотала она.
Энрике молча ел мидии.
– Херардо говорил, что можно внести залог, – начал он. И, увидев, что Глория с надеждой подняла голову, добавил: – Так обычно делается! Платишь сколько надо, и дело с концом. – Он печально улыбнулся. – Но для нас это невозможно. Мы все равно не достанем столько денег.
– А сколько нужно?
Суарес только махнул рукой.
– Точно не знаю. Тысяча или тысяча пятьсот.
– А у тебя есть сколько-нибудь?
Юноша отрицательно покачал головой.
– Нет. Я тоже поругался со своими; они мне не посылают пи гроша.
– А у твоих приятелей по общежитию?
– Я спрашивал утром. Ни у кого ни монеты.
Нет. Не было никакой возможности спасти Хайме. Два месяца его продержат в тюрьме, а по выходе он отправится к своей семье, к черту на рога. Девушка почувствовала, как горячий комок гнева подступил к ее горлу. Она судорожно схватила Суареса за руку.
– Я… – выдохнула она, – я достану все, что нужно!
Суарес удивленно поднял брови.
– Ты?
Обгоняя мысли, слова слетали у нее с губ. Суарес был удивлен уверенностью, с какой она говорила.
– Да. Так или иначе достану.
Энрике выразил сомнение.
– Думаешь выпросить у своего отца?
Она отрицательно мотнула головой.
– Нет. Он все равно не даст. Но это неважно. Сегодня же вечером я добуду деньги. Как скоро это нужно?
– Не знаю… Возможно, чем быстрее… Между прочим, я могу спросить у Херардо. Наверно, он уже узнал все, что касается залога, и сегодня же…
Глория вонзила свои острые ноготки в ладонь: все зубочистки были сломаны.
– Хорошо. Если ты его увидишь, скажи, что завтра утром у нас будут деньги.
Она поднялась, словно подстегнутая. Глаза ее сверкали. Суарес тоже встал.
– А как ты достанешь эти деньги? – спросил он.
Глория еще сама не знала.
– Не представляю. Но ты не беспокойся. Через несколько часов они будут в наших руках.
Энрике с сомнением посматривал на лее.
– Я думаю, ты не сделаешь никакой глупости. Имей в виду, Хайме разозлится в первую очередь.
– Он никогда об этом не узнает. Я ни за что не скажу ему, что это я достала деньги.
Энрике колебался.
– Ладно… Ты сама знаешь, что делаешь.
Официант подошел со счетом. Энрике поспешно расплатился.
– Сдачу оставьте себе, – сказал он.
Официант поклонился. Глория и Энрике вышли на улицу.
Промозглый день глодал фасады домов. Ветер сметал с крыш обрывки туч. С минуту они молча постояли на углу.
– Когда ты увидишься с Херардо?
– Сегодня же днем.
– Хорошо. Я позвоню тебе в пять. Может, у меня к этому времени уже будет нужная сумма. Ты постарайся во что бы то ни стало связаться с ним. – Она нерешительно замолчала. –
– Не беспокойся.
Они пожали друг другу руку. Энрике ласково похлопал ее по плечу.
– Ну, выше голову. Увидишь, все устроится.
Девушка печально улыбнулась. Зрачки ее стали маленькими, как булавочные головки. Она прятала глаза.
– Ну, до пяти.
Они разошлись. Глория направилась по Клаудио Коэльо, Суарес – на Ла Кастельяна.
Бум! Бум! «Мы призраки, тени прошлого, привидения, затравленные всеобщим презрением, с тоской вспоминающие о былом блеске. Повергнутые в прах вечно бесплодные архангелы, над которыми тяготеет рок ненависти к роду человеческому. Мы изменчивы, как Протей. Мы – Икары». Бум! Бум! «Мы сеем цветы с геометрическими лепестками и астральные сегменты…» И снова стук. Нет, не было никакого терпения. Довольно! Довольно! Он зажал уши. «Эй, Танжерец, не притворяйся спящим, я знаю, что ты еще не спишь». Ладно. Он встал и оглядел заспанными глазами комнату. Не прошло и получаса, как он завалился спать, а друзья уже пришли мешать ему. «Сейчас, сейчас!» Он открыл дверь и раздраженно уставился на Кортесара.
– Можно узнать, что тебе нужно? Или ты считаешь, что сейчас самое время будить друзей?
Не говоря ни слова, Кортесар схватил Урибе за шиворот и поволок к окну. Отдернул занавески. На Урибе еще было бархатное пальто с двумя рядами перламутровых пуговиц и меховым воротником, который он поднял до ушей. Лицо у него было бледное, сонное, как у давно не спавшего человека.
– Уже час. По-твоему, рано?
С тех пор как они познакомились, он пришел сюда впервые и, как всякий вновь пришедший, удивленно поднял брови. В огромной комнате совсем не было свободного места. Четырехметровые стены сплошь были увешаны гравюрами, вырезками из газет и журналов, косынками, афишами, возвещавшими о бое быков и ярмарках, фонариками и масками. Умело спрятанные крючки в резном деревянном потолке поддерживали сказочную флотилию парусников и каравелл, которая словно плыла по воздуху. На кровати, точно охраняя ее покой, лежала, распластав лапы и скаля зубы, шкура леопарда. Многочисленные столики и тумбочки были завалены грудами всевозможных предметов, будто кто-то небрежно разбросал пригоршни семян, которые проросли, превратившись в чудовищные растения, всюду валялись стеклянные шары, тубы с лаками и красками, чучела птиц; в углу виднелась музыкальная шкатулка с золоченой эмблемой Свободы.
Церемониальные встречи были одним из любимейших развлечений Танжерца. Он выставлял на обозрение всевозможные бумажные фонарики и нарядные абажурчики. Маски у него тоже светились, в глазницах торчали лампочки, обернутые в шелковистую бумагу. На иронический вопрос посетителя, чем он еще может похвастаться, Танжерец обычно открывал один за другим ящички бюро, где скрывался целый арсенал чудесных безделушек и забавных вещичек: талисманы, подковы, набор звездных каменьев, топазы, гранат, гиацинт, нефрит, рубин, сапфир, коралл, ляпис-лазурь и янтарь. В различных цветных конвертах были разложены составные части рецептов святого Сиприано, у него имелись астрологические доски, а также все необходимое для заколдовывания курицы и для вызова дьявола в расшитом галунами красном фраке, в желтом жилете и клетчатых штанах. Однако приход Кортесара только раздражил Урибе; у него не было никакой охоты показывать свои сокровища. Он протер глаза и, удивленно подняв брови, оглядел друга.