Ловушка безмолвия
Шрифт:
— Они хотят подставить меня, а не убить.
— Ты уверен?
Он совсем не был уверен. Он понятия не имел, каким будет следующий ход в этой игре. Но убийство Эрики, безусловно, повысило ставки. Кто-то играл наверняка, и в зависимости от того, кто стоял во главе, не исключено, что они также хотели его смерти.
— Ты знаешь что-нибудь о том, как была убита Эрика? — спросил Дилан.
— Застрелена… это все, что я знаю.
— На месте преступления обнаружены улики?
— Не то, чтобы кто-то жаждал поделиться этим со мной, но если убийство было частью плана, касающегося тебя, то, держу пари, там нашли что-то, что связывает тебя с преступлением. Дилан, не думаю, что у тебя есть выбор. Ты должен сдаться полиции.
— Пока нет. Мне нужно еще немного времени. Но, послушай, в следующий раз, когда будешь разговаривать со своим приятелем-копом, скажи ему, что есть еще один человек, у которого имеются веские причины желать смерти Эрике, и это Джозеф Равино. Она помогла полиции посадить его в тюрьму. Он легко мог захотеть отомстить, не говоря уже о том факте, что ее смерть, вероятно, ослабила бы обвинение против него, так она не смогла бы дать показания об их романе или разговоре с женой Равино. Вместо того, чтобы сосредотачиваться исключительно на мне, они должны работать и в других направлениях.
— Я передам. К сожалению, пребывание Равино в тюрьме, означает, что он не мог совершить это преступление сам.
— Он и жену убивал не сам. Просто убедился, чтобы ботокс, который она введет себе в лицо, убьет ее.
— Предположительно, — заметил Марк.
— Ну, единственное, что я знаю наверняка, — то, что я не убивал Эрику. А значит, это сделал кто-то другой.
— Кроме сенатора, у тебя есть какие-нибудь другие идеи?
Дилан замешкался.
— Недавно я обнаружил связь между моим отцом и Равино. Они оба общались в Метро Клаб.
— Неужели? Считаешь, твой отец в этом замешан? — изумленно спросил Марк. — Я знаю, что у вас не очень хорошие отношения, но подстава с целью обвинения в убийстве? Твой отец — добропорядочный гражданин.
— Внешне, но ты не знаешь его настоящего, — тяжело вдохнув, сказал Дилан.
— Но убийство? Способен ли он на такое?
Дилан даже не колебался.
— Безусловно. Я буду на связи, Марк, и ноутбук при мне, так что, если тебе понадобится со мной связаться, отправь сообщение.
Дилан повесил трубку. Он не мог поверить, что тест на наркотики оказался отрицательным. Петля на его шее затягивалась все туже. Он не знал, сколько еще пробудет на свободе; ему нужно использовать каждую секунду по максимуму.
* * *
— Вот и все, — сказал Дилан, закончив рассказывать Кэтрин о своем разговоре.
— Это серьезно, — ответила она с беспокойством.
Он кивнул.
— А значит, мне нужно быстро найти выход. Я буду в кабинете.
— Тебе нужна моя помощь?
— Нет, ты ничего не можешь сделать.
Кэтрин не удивилась, что он отклонил ее предложение. С тех пор как она поделилась видением о его матери, Дилан охладел к ней. Ему не понравилось, что она видела нежный момент между ними. Это шло вразрез с его мнением. Он представлял мать злой женщиной, бросившей своего ребенка, а ее видение пробило брешь в картине его мироздания. Он не хотел менять своего отношения. И не желал, чтобы она читала его мысли. Ей следовало держать рот на замке.
Каждого парня, который когда-либо был у Кэтрин, она, в конце концов, отпугивала. Она пыталась держать видения при себе. Пыталась вести себя как все нормальные люди, но потом наступал момент, когда она непреднамеренно открывала что-то, что вызывало дискомфорт или беспокойство. Дилану, вероятно, хотелось отправить ее собирать вещи. На самом деле, она не удивилась бы, если бы он предложил такое, но Кэтрин не собиралась уходить. Верил ли он, что она может ему помочь, или нет, она знала, что должна быть здесь. И больше не собиралась убегать от страхов. Если Дилан мог встретиться лицом к лицу со своими проблемами, то и она может.
Пока Дилан прятался в своем логове, она решила осмотреть дом его бабушки. Если удастся найти какие-либо подсказки к отношениям между родителями Дилана, это помогло бы ей понять семейную драму.
Начав с кухни, она обыскала каждый ящик, пытаясь открыть сердце и разум для вибраций и воспоминаний. Дух бабушки Дилана все еще витал в этих стенах, женщина была связана со всеми членами семьи. Хотя она не признавалась Дилану, вероятно, все же знала о жестоком отношении своего сына с внуком. Возможно, где-то в этом доме таились очевидные доказательства этого.
Кэтрин прошла через каждую комнату и, в конце концов, снова оказалась в хозяйской спальне. Это единственное место в доме, которое взывало к ней больше, чем остальные. Она достала фотоальбом, обнаруженный накануне вечером, и снова просмотрела фотографии, остановившись на свадебном фото. Теперь, увидев отца Дилана воочию, у нее сложилось лучшее представление о различиях и сходствах между мужчиной на фотографии тридцатилетней с чем-то давности и мужчиной, которого она видела сегодня.
Ричард Сандерс обнимал свою новобрачную. Он выглядел влюбленным, как и его жена. Мама Дилана была стройной и миниатюрной, с золотисто-каштановыми волосами, убранными под вуаль. Крошечные бриллиантовые сережки гармонировали с бриллиантовым ожерельем. Она была хорошенькой женщиной с искоркой в глазах, что напомнило Кэтрин о Дилане.
Почему она бросила Дилана и Джейка? И что не менее важно, почему так и не вернулась?
Может, на то не было веской причины. Кэтрин, конечно, выросла со многими детьми, которых бросили родители. История не нова и даже не необычна. Так почему же у нее возникло такое чувство, что в прошлом мамы Дилана таилось нечто такое, что требовалось выяснить? Дело, должно быть, в ее отношениях с Ричардом.
Отложив альбом в сторону, Кэтрин просмотрела остальные ящики комода, натыкаясь лишь на мусор, пока не добралась до последнего. Он был заполнен бумагами, конвертами и, самое главное, дневниками. Девушка принялась вытаскивать один за другим, понимая, что бабушка Дилана вела дневники всю свою жизнь.
Сев на пол, она прислонилась спиной к стене и стала читать. Первый дневник был датирован почти шестидесятилетней давностью, когда бабушка Дилана, Рут Монро, была маленькой девочкой. Кэтрин пролистала его. Очевидно, Рут родилась и выросла в Сан-Франциско. Ее отец владел хозяйственным магазином. Мама работала учительницей. Рут была старшей из троих детей и единственной девочкой, что часто заставляло ее ощущать себя чужой, поскольку ее братья были неразлучны.
Продолжая читать, Кэтрин начала чувствовать связь с маленькой девочкой, по кусочкам рассказывающей историю своей жизни. Ее сердце начало открываться, и она ощутила эмоции Рут, когда та окончила восьмой класс, пошла в среднюю школу, впервые поцеловалась, влюбилась, потеряла эту любовь и считала, что ее сердце разбито. Девушка последовала за бабушкой Дилана, когда ей было чуть за двадцать, на ее первую работу секретарем «Сан-Франциско Геральд» и желанию пройти путь до репортера, но вместо новостей попала в рубрику светской хроники и моды.