Ловушка для Котенка

Грин Агата

Страх, боль, стыд… А ведь она совсем юная — не более двадцати лет…

У меня у самой детство и подростковый возраст были несчастливыми, наполненными чувством неполноценности, придирками и упреками. Я себя тоже в какой-то мере ощущала уродом и очень хорошо понимала, что не только не любима, но и даже ненавидима. И тоже спрашивала про себя у Звезд: «Почему я родилась такая? Почему я так противна отцу?» Звезды, конечно, не отвечали.

Эльки глянула на меня воровато и сразу же опустила глаза.

И как мне вести себя с ней? Сказать: «Блага, меня зовут Кэя из Рода Унсури, рада знакомству.

Всегда хотела посмотреть на гибрида вживую!» Я никогда не отличалась особым дружелюбием, тем более по отношению к другим… видам. Поэтому я ограничилась тем, что кратко предупредила:

— Я посмотрю тебя.

Эльки дернула головой — или это был такой своеобразный кивок? Я подошла к ней и самыми кончиками пальцем коснулась ее щеки. Кожа наощупь была теплой и твердой, слегка шероховатой. Закрыв глаза, я попыталась еще раз окунуться в ее чувства, пропустить через себя уже без ограничений, не сосредотачиваясь на чем-то конкретном.

И — провалилась в ее эмоциональное бессознательное, потеряв связь с реальностью. Эльки была так напряжена, что мне не удалось распознать в этой кутерьме смутных эмоций отдельные; я начала искать самое темное, самое болезненное чувство.

Тогда же грубо вернулась в реальность — Эльки отбила мою руку и навалилась на меня.

Я напугала ее тем, что слишком глубоко и резко проникла в ее сознание, начала с самого болезненного. Но у меня ведь нет толковой практики работы! Так, я всколыхнула часть сознания гибрида, заполненную местью.

Пальцы Эльки сжались на моей шее; я со спокойным удивлением приняла, что сейчас умру. Она и правда сильна, очень сильна… Когда перед глазами поплыла дымка, звуки пропали, а в голосе затрещало, давление с шеи пропало.

Все произошло так стремительно, что я далеко не сразу пришла в себя, перестала путать реальность и нереальность. Одно только было ясно: раз я давлюсь хрипами и воздухом, значит, жива. Отдышавшись, я повернула голову в сторону гибрида. Эльки тоже давилась, плачем.

Она на меня напала! Чуть не убила! Ее психика искалечена, ее невозможно вылечить! Гетен — дважды сумасшедший, что верит в успех своей авантюры! Немедленно стоит обо всем рассказать остальным!

У меня с уха слетел ТПТ-передатчик; я торопливо его надела. Всего один звонок — и проблема будет решена. Гетена и его сообщников арестуют, гибрида вернут в резервацию, я вернусь домой… Логическая цепочка нарушилась внутренним протестом.

Если гибрид нападает на гражданина ЦФ, его ждет смертная казнь, других вариантов нет. Смогу ли я обречь другое живое существо на смерть? Я даже не стала задумываться над этим.

Не смогу.

Вернувшись, Гетен застал нас в разных углах комнаты. Конечно, ученый сразу понял, что произошло: у меня на шее проявились синяки, грозящие к завтра приобрести дивный фиолетовый цвет, а Эльки все еще плакала.

— Я хотела ее убить, — жалобно призналась она.

— Знаю, — вздохнул лирианец. — Это нормально. Люди периодически испытывают подобное желание.

— Но я не человек, а тварь! Тварь! — неожиданно яростно крикнула Эльки и бросилась к двери, нарочно поднимая шум; ее нервы не выдерживали. Гетен с легкостью ее остановил, ухватив за талию.

Несколько

мгновений они молча боролись в полную силу. Я также молча наблюдала за тем, как два феерически сильных создания пытаются одолеть друг друга. Эльки хотела кричать, шуметь — ей надоело скрываться, но Ларио ей не давал даже пискнуть. Она рвалась к двери, рвалась привлечь к нам внимание, но проигрывала в силе лирианцу. У того глаза засияли фиалковым оттенком эо — верный признак того, что он использует свои внутренние ресурсы силы.

— Поговорим? — предложил Гетен. — Я верну тебе дар речи.

Эльки, получив способность говорить, не стала кричать. Повиснув в руках лирианца, она заговорила путано и бессвязно:

— Вранье… нет жизни… он так говорил… куда нам… кто я? Тварь без чешуи… зачем это? Пусти … не хочу так жить…

— Будешь жить по-другому, хорошо.

— Не хочу! Не смогу!

— Ты боец. Сможешь.

— Я убийца…

— Ты никого не убила, — мягко возразил Гетен, завораживая ее глубоким сиянием глаз. Я впервые видела его таким сочувствующим, уверенным, излучающим свет; я и сама была несколько заворожена. — Эль, я твой друг, помнишь? Верь мне.

Волнения явно не желали оставлять Эльки. Но то ли присутствие лирианца ее успокоило, то ли вспышка отчаяния прошла: она, наконец, вздохнула:

— Верю.

— Знаю. Отдохни, — ласково сказал Гетен и приложил ладонь к ее лбу.

Эльки сразу же провалилась в сон. Думаю, дело не в том, что он усыпил ее силой, а в том, что она безоговорочно ему доверяла. Убрав руку со лба гибрида, Гетен повернулся ко мне. Тонкий, с гладким лицом, с растрепавшимися светлыми кудрями — воплощение безмятежной юности. Только глаза темные, внимательные, умные — совсем не юношеские глаза.

— Иди ко мне, подлечу.

Я подошла, потому что мне тоже требовалось тепло и исцеление. Гетен возложил ладонь на мой лоб и начал приводить меня в порядок. Я молчала, отдаваясь теплу, но тревожные мысли не давали покоя.

— Не психуй, — строго проговорил лирианец. — Ничего страшного не произошло. Так, маленькая неприятность.

— Хоть бы вас рептилоиды сожрали, — пожелала я.

Гетен рассмеялся.

Пару дней спустя я узнала, кто еще участвует в авантюре Гетена. Помимо незнакомых мне работников, врача и медсестры, с которой встречается Арве Локен, среди них были и сам Арве Локен, знакомый веснушчатый зам начальника безопасности станции, отец Джуди Козловски и доверенный практикант Гетена — Матео Крус. Все эти люди прямо или косвенно были связаны с обеспечением безопасности, транспортом и пропусками, поэтому нет ничего удивительного, что им удалось без проблем разместить бежавшую Эльки на станции.

Новость о том, что я тоже в деле, они приняли по-разному. Матео Крус, которого я считала человеком, хорошо ко мне относящимся, первым выразил здравые опасения:

— Унсури? Нет, нет, ей немедленно нужно стереть память!

— Почему? — спросил рыжий зам начальника безопасности.

— Потому что она обедала с Нигаем.

— Лишь обедала, — уточнила я. На меня все смотрели с таким подозрением, что я и сама была почти согласна, чтобы мне стерли память и я не участвовала в их безумной затее.