Ловушка Пандоры
Шрифт:
— Чо, кто-то убил? — обеспокоенно пропищала девушка с сережкой в носу.
— Да не-е, под наркотой, скорее всего, — пожал плечами зеленоголовый.
Илья пошел к машине, пикнул, снимая сигналку. Дверца щелкнула.
Мать ненавидела звук, с которым открывалась и закрывалась его машина, и все порывалась уговорить Илью на новую. Но Илья, если и думал поменять свой гелик, то явно не на предлагаемую матерью, якобы самую безопасную машину в мире — volvo. Он не знал, в каком веке и от какого нищеброда она услышала, что этот дешевый хлам надежен и безопасен, но приставала к нему довольно регулярно —
Ничего, совсем скоро он перестанет зависеть от её денег.
До дома минут пятнадцать езды по пустым дорогам еще не проснувшегося города, но он решил покататься, пока гаишники спят.
Щелкнул центральным замком. Нажал кнопку старт и вжал педаль, разгоняя гелик по максимуму, где-то в глубине себя желая разбиться.
***
Подмороженная земля хрустела под ногами. Обманчивый лед ломался, ноги проваливались в лужи. Сердце колотилось в ушах. Промозглый холодный воздух резал легкие. В боку кололо. Но Аня продолжала бежать, волоча за собой двух испуганных детей.
Вадик споткнулся.
— Вставай, Вадик! Быстрее! — скомандовала она.
Чувствуя в руках предательскую слабость и дрожь, Аня торопливо подняла мальчика с земли, автоматически пытаясь отряхнуть грязь с его куртёнки, но вместо этого лишь размазала сырые комки по одежде и испачкала руки.
Мальчик хныкал, пытаясь ответить, но спазм в горле мешал ему выдавить слова, и лишь плаксивое: «мА» все же продиралось к Ане в душу.
— С Валькой всё нормально! Она убежала вперед нас! — раздраженно, в который раз объяснила Аня брату.
Она ненавидела мачеху. Та, заварив кашу, свалила, даже не подумав о своих детях. Привязанность брата к непутевой мамашке всегда выводила Аню из себя.
— Давайте, Ариш, Вадик, — повторяла она, поглядывая по сторонам. — Немного осталось, потерпите.
Аня снова схватила детей за влажные ладошки и потащила в темноту.
Вадик прихрамывал, да и ей, в промокших насквозь комнатных тапках, бежать было неудобно и холодно. Она только и успела схватить детские сапожки и куртки, и наспех одеть Вадика и Аришку.
Хуже всего то, что бежать им некуда.
Да и не бежали они уже вовсе, а так… Метались по темноте. Бежать больше просто не было сил.
Колотилось сердце, мешая думать, и предательские слезы вставали комком в горле.
Она завернула за гараж и остановилась, чтобы дать перевести дух себе и детям и подумать, что делать дальше.
Погони было не слышно.
Аня выглянула из-за гаража: даже если отец рядом, в этой проклятой темноте ни черта не рассмотреть ни ему, ни ей.
Скорее всего, он потерял их из виду и уже давно дрых дома, как это обычно с ним и бывало.
Наверное, уже можно вернуться?
Да, точно, все уже позади. Они оторвались. Давно уже не слышно ни трехэтажных матов, ни пьяного сопения за спиной.
Он, поди, уже спал в теплой квартире, а она тут понапрасну морозит Аришку с Вадиком.
А если нет? Если он ждет их у подъезда, сжимая нож, за который у него появилась привычка хвататься? Вдруг он снова набросится на них?
Стал накрапывать дождик. Противный, мелкий, холодный дождик-предатель.
Вадик опять простынет. Вот уже зашмыгал носом… А нет, это она сама, — удивленно поняла Аня.
Посмотрела на испуганных, притихших Вадика и Арину. Посмотрела на свежий синяк у Вадика на скуле.
Как отец мог ударить Вадика? Вадику еще нет и шести. Как же он мог его ударить?! Что теперь делать, если его лапы и до Вадика добрались?
Но делать особо нечего. Выхода нет, и рассвет не скоро.
— Очень тихо, как мышки, идем обратно, — решила она.
— Не хочу! — насупилась Арина. — Я боюсь вашего папы!
— Он уже спит, Ариш.
— Не хочу! — Арина выдернула ладонь из Аниных рук и упрямо набычилась, скопировав гримасу своей недалекой мамаши, от чего Аню покоробило.
Аня прикрыла глаза и досчитала до пяти.
— Подойдем к дому, — как можно спокойней выдохнула она. — Я пойду первой, проверю, а вы меня подождете за углом. Хорошо?
— А если он тебя побьет?! Если он там?!
— Не побьет! — строго отрезала Аня.
Путь обратно, как каторга.
Дождь зарядил. Зашли в круглосуточный магазин погреться. Натащили за собой грязи. Продавщица недовольно осмотрела их. Вскоре и администратор стал коситься, нервно перекручивая в руках цепочку.
Аня зло обменялась с ними взглядами, готовая в любой момент дать отпор.
— Деточка, — Аня вздрогнула, подняла голову на скрюченную старушку с сеткой и костыльком, что, рассчитавшись на кассе, подошла к ним. — Ты тут бережешься, да? Меня муж тоже по молодости, ой, гонял, ой, гонял, паразит. Как вспомню, так вздрогну.
Аня скрестила дрожащие руки на груди. Стыдно сделалось, но старушка смотрела по-доброму и будто впрямь понимала, и она кивнула:
— Отец буйный у нас.
— Некуда вам деваться, да? — старушка поставила сетку на столик для сумок и оперлась обеими руками о костыль. — Так, ко мне пойдемте. Времена сейчас нехорошие, и веры у нас друг в дружку нет, да и махнем на это. Я — старуха, одна живу, с меня, кроме плохих анализов, ничего не возьмешь, с вас, гляжу, тоже. Квартирка у меня махонькая, но все ж лучше вам будет, чем по улице шастать в такую-то погоду. А эти вон уже глазищи наточили на вас — прогонят.
Аня, подумав, снова кивнула и взяла сетку с продуктами. Выбора особо не было, а старушка располагала к себе. Вместе с ней они поднялись в небольшую, но уютную и чистенькую квартиру, которая находилась в том же доме, что и магазинчик.
— Меня баб Люся зовут, — прислонив костылёк за дверью, представилась старушка и стала, покряхтывая, разуваться.
— Аня, а это мой брат Вадим и сестра Арина.
Все трое одновременно шмыгнули носами. От чего всем тут же сделалось смешно.
— Ты, давай, скидывай с них все сырое, в машинку закинем, а деточек — в ванну. И сама давай, я — сейчас, у меня там халатик есть, тебе как раз впору будет, а деткам футболки найдем, наденут, как ночнушки.