Ловушка
Шрифт:
– Что такое? – спросил он.
– Я должна кое-что тебе сказать, – заявила она.
Он ждал.
– Как официальное лицо.
Ричер сосредоточился на ее лице. Она продолжала улыбаться. Ее зубы были белыми, а глаза ярко-голубыми даже в прохладном вечернем сумраке. «Какое еще официальное лицо?» – недоуменно подумал он. Она работала адвокатом, приводила в порядок дела людей, долги которых составляли сотни миллионов долларов.
– Я никому не должен, – сказал Ричер. – И никто не должен мне.
Джоди покачала
– Как исполнитель завещания моего отца.
Он кивнул. Вполне естественный выбор для Леона, не зря же его дочь адвокат.
– Я открыла завещание и прочитала его. Сегодня, на работе, – продолжала она.
– И что выяснилось? Он оказался тайным скупцом? Тайным миллиардером?
Джоди покачала головой и ничего не ответила.
– Он знал, что случилось с Виктором Хоби, и написал об этом в своем завещании?
Джоди улыбалась.
– Он кое-что тебе оставил. Наследство.
Ричер медленно кивнул. Что ж, этого можно было ожидать. Леон есть Леон. Он ничего не забыл и решил оставить Ричеру какую-нибудь вещь на память. Но что именно? Ричер задумался. Наверное, просто сувенир. Может быть, свои медали? Или снайперскую винтовку, которую он привез из Кореи? Старый «маузер» немецкого производства. Предположительно эта винтовка была захвачена советскими войсками во время Второй мировой войны, а десять лет спустя продана корейским союзникам. Великолепный механизм. Они с Леоном не раз обсуждали, что могла видеть эта винтовка. Такую вещь приятно иметь. Вот только где он будет ее хранить?
– Он оставил тебе свой дом, – сказала Джоди.
– Что ты сказала?
– Он оставил тебе свой дом, – повторила она. – Тот, в котором мы с тобой были, в Гаррисоне.
Ричер непонимающе посмотрел на Джоди.
– Свой дом?
Продолжая улыбаться, она кивнула.
– Я тебе не верю, – сказал он. – И не могу принять такой подарок. Что я буду делать с домом?
– Что ты будешь с ним делать, Ричер? Ты будешь в нем жить. Ведь дома предназначены именно для этих целей, ты согласен?
– Но я не живу в домах. И никогда не жил.
– Ну а теперь будешь жить.
Он долго молчал, затем покачал головой.
– Джоди, я не могу его принять. Он должен принадлежать тебе. Леон должен был оставить дом тебе. Это твое наследство.
– Но я не хочу в нем жить, – просто ответила Джоди. – И папа это прекрасно знал. Я предпочитаю жить в городе.
– Ладно, тогда продай его. Ведь дом твой, верно? Продай и оставь себе деньги.
– Мне не нужны деньги. Папа был в курсе моих дел. Дом стоит меньше, чем я зарабатываю за год.
Ричер взглянул на Джоди.
– Но мне казалось, что там, за рекой, довольно дорогой район?
– Так и есть.
Он опять задумался.
– Речь идет о доме Леона? – еще раз спросил он.
– Верно.
– Ты знала, что он так поступит?
– Не совсем. Мне было известно, что папа не собирается оставлять дом мне. Я предполагала, что он велит мне продать его, а вырученные деньги пустить на благотворительность. Старым солдатам или что-нибудь в таком роде.
– Ладно, значит, так и следует поступить.
Она вновь улыбнулась.
– Ричер, я не могу. Это зависит не от меня. Папа оставил исчерпывающие указания. И я должна им подчиняться.
– Дом, – пробормотал Ричер. – Леон оставил мне свой дом?
– Он беспокоился о тебе. В течение двух лет. С тех самых пор, как ты ушел в отставку. Он очень хорошо понимал, как может все сложиться, – ведь ты прослужил всю жизнь, а потом оказалось, что все кончилось. Он тревожился о том, как ты будешь жить.
– Но он не знал, как я живу, – сказал Ричер.
Джоди кивнула.
– Однако мог догадываться, правда? Он был умным стариком. Он знал, что ты дрейфуешь с места на место. Папа часто говорил, что в течение трех-четырех лет путешествовать очень даже неплохо. Но что будет, когда тебе исполнится пятьдесят? Шестьдесят? Семьдесят? Он думал о тебе.
Ричер пожал плечами. Он все еще лежал на спине и смотрел в потолок.
– Я никогда не думал о таких вещах. Нужно просто проживать один день за другим – таков мой девиз.
Она ничего не ответила. Лишь повернула голову и поцеловала его в грудь.
– У меня такое ощущение, что я у тебя краду, Джоди. Это же твое наследство. Дом должен отойти к тебе.
Она снова поцеловала Ричера.
– Это был его дом. Даже если бы я хотела его иметь, нам следует уважать желания моего отца. Но я не хочу этот дом. И никогда не хотела. Папа это прекрасно знал. И мог делать с домом все, что угодно. Он принял решение. Он оставил дом тебе, потому что хотел, чтобы ты в нем жил.
Ричер смотрел в потолок, но перед его мысленным взором представал дом. Подъездная дорога, идущая между деревьями, справа гараж, крытый переход между гаражом и домом, массивное невысокое здание слева. Кабинет, гостиная, медленные воды Гудзона за окном. Мебель. Все выглядело очень удобным. Может быть, он купит стереосистему. Купит книги. Дом. Его дом. Он мысленно произнес эти слова: «Мой дом. Мой дом». Он даже не знал, как их произносить. «Мой дом». Ричер вздрогнул.
– Он хотел, чтобы дом достался тебе, – продолжала Джоди. – Это воля покойного. С ней нельзя спорить. Воля выражена. И я обещаю, что у тебя не будет никаких проблем. Хорошо?
Он задумчиво кивнул.
– Хорошо. Хорошо, но странно. Очень. Очень странно.
– Хочешь кофе? – спросила Джоди.
Он повернулся и посмотрел ей в лицо. У него будет собственная кофеварка. В его кухне. В его доме. С электричеством. Его электричеством.
– Кофе? – снова спросила Джоди.
– Звучит неплохо, – ответил Ричер.