Лоза Шерена
Шрифт:
Он направился к своим покоям, и уже в дверях остановился, обратившись к Арману:
– Охрану поставить не забудь. И не тревожь меня, я не хочу тебя видеть. Никого из вас не хочу. Я устал. Я вернулся, довольны? Теперь дадите мне отдохнуть?
Громко хлопнув дверью, Рэми выругался. Злость, которая недавно подарила ему дерзость, помогла найти силы, чтобы запечатать магией все двери, раздеться, выпить приготовленный духом замка отвар и лечь на кровать, закутавшись в одеяло.
Той ночью опять Рэми мучили странные сны-воспоминания.
Весенний день. Аромат черемухи, от которого кружится голова. Залитые солнцем луга, желтые пятна одуванчиков. И не сидится на месте, гонит что-то по высокой траве, не смотря на крики за спиной, предупреждение брата. Сладость полета. На смену ей - резкая боль.
Бледное лицо Ара, еще мальчишки. Тихие, успокаивающие слова и взрослый голос:
– Перелом, архан. Благодарите богов, что так легко отделались - ноги можно вылечить, шею - нет.
Запах мокроватой земли. Тьма перед глазами. Руки Ара, что поднимают с травы, несут наверх. Собственный стон, беспомощный, злой, слезы на щеках.
Подхватили Рэми волны боли, упала на его плащ со щеки Ара капля. Черный взгляд вызванного виссавийца-целителя, стрелой пронзил душу, даруя золотистое облегчение.
Боль от исцеления казалась невыносимой... Но рядом был Арман. Держал за руку, гладил волосы и тихо плакал.
Боль опустила, а испуганный, полный сочувствия взгляд старшего брата остался. Он заставил Рэми сесть на траве, преодолеть слабость, и сказать Ару:
– Не болит.
Но брат был все еще бледен.
– Не плачь...
– Не досмотрел, - по-взрослому серьезно ответил Арман.
– Дал тебе упасть. Больше не дам, обещаю. Больше никогда тебе не будет больно.
Сон сменился другим...
Рэми не отваживался выйти из тени. Вжимался в надгробие Северина, чуть пьянея от аромата смерти. Немаги этого не чувствуют, а для Рэми камни усыпальницы были насыщенны пугающей силой. Той же самой, что исходила от жрецов бога смерти.
– Я обещаю отец, что подниму семью, - серьезно, по-взрослому, шептал Ар, стоя на коленях у надгробия.
– Обещаю, что с ними ничего не станет.
Рэми вслушивался в плач брата и не верил собственным ушам. Арман умеет плакать? Умеет? Его сильный брат умеет рыдать, как простой мальчишка?
– Только где мне взять силы?
– вскричал Ар.
Невыносимый запах смерти.
Именно этот запах почувствовал Рэми, когда вместе с матерью убегал из объятого магией дома.
– Не смотри!
– кричала мама.
– Ради всего святого, не смотри!
А Рэми не мог не смотреть. Слезы катились по его глазам, а он видел только тонкие тени... скорченные в страдании лица. Служанка, что каждую ночь поправляла ему подушку. Совала арханчику втайне сладости. Шептала подружке, что выйдет весной замуж и родит мужу детишек.
Седовласый конюший. Он катал Рэми на купленной специально для него пони, улыбался, хотя давно не имел зубов. И смотрел с благодарностью, когда Рэми сам приносил ему супы и каши.
Щекастый паж, что помогал Ару справится с уроками. И каждый раз шел пятнами, когда архан ошибался, смущался и заикался, исправляя.
Тишина. Внезапная тишина. Которую разорвал далекий крик Армана.
– Проклятье!
– Рэми сел на кровати, кутаясь в одеяло. Озноб не проходил. Стуча зубами, он приказал огню разгореться ярче, но яростно жужжащее в камине пламя не подарило ожидаемого тепла - ему все еще было холодно.
Осушив еще одну чашу с зельем, Рэми вздрогнул, когда в дверь настойчиво постучали.
Пусть себе стучат. Рэми приказал замку подать еще больше одеял, надеясь, наконец-то согреться. Только вот назойливый гость не уходил. Стук прекратился, зато раздался голос:
– Откройте дверь, Рэми, я знаю, что вы меня слышите. Я не оставлю вас в покое, пока вы не откроете.
Голос был знакомым и незнакомым одновременно. Рэми пытался встать, чтобы впустить ночного гостя, но ноги не слушались, и юноша упал в бессилии на кровать:
– Простите, но мне надо отдохнуть.
Голос сипел, чуть было не сорвавшись на кашель.
– Я не займу у вас много времени. Боюсь, я не могу ждать. Откройте, Рэми.
Не отвяжется же. Рэми вздохнул, накинул на себя тунику, с трудом поднялся, заставил себя выпрямиться, и снял с двери блокаду.
– Войдите.
Открылась дверь, и на пороге появился некто, кого Рэми видеть уж точно не хотел.
Пришелец посмотрел на влажные простыни, на бушующий в камине огонь, на полупустую чашу, стоявшую на туалетном столике. Потом - на Рэми.
Пронзительный у гостя взгляд, зря его Рэми пустил, такого не обманешь. Именно таким в детстве представлялся Рэми настоящий маг - уверенный в себе, спокойный, хотя внешне и не притязательный - слишком худой, слишком высокий, слишком бледный... он выглядел больным, если бы не постоянное полыхание силы в синих, почти лишенных белка глазах, и то и дело не вспыхивающий на лбу синим знак татуировки.