Ложь моего монстра
Шрифт:
Так что, допустим, я немного счастлива.
Или много, учитывая, что я не могу перестать ухмыляться, как идиотка. Но моё хорошее настроение постепенно улетучивается, когда я сажусь рядом с Кириллом на заднее сиденье машины. Как только мы начинаем двигаться, он опускает перегородку, отрезая нас от Юрия и Виктора.
— Какого черта, ты творишь? —его глубокий голос щелкает в воздухе, как кнут.
Моя спина принимает вертикальное положение.
— Н-ничего, я просто
— Ты хочешь, чтобы я поверил в эту чушь? Я бы купился на это, когда мы впервые встретились в армии, но сейчас у тебя равновесие лучше, чем у кого бы то ни было, так почему бы тебе не рассказать мне настоящую причину, по которой ты выкинула этот грёбаный трюк.
Ладно, одурачить его непросто.
— Я просто хочу домой.
— Ты могла бы просто попросить об этом, как нормальный чёртов человек.
— И ты бы согласился?
— А почему бы и нет?
— О, я не знаю. Потому что ты всему не доверяешь?
— Следи за своим грёбаным тоном, и, если ты думаешь, что это шоу заставит меня поверить в то, что ты задумала, тогда тебя ждёт тревожный звонок, — он тянется ко мне, и я замираю.
Кирилл интенсивный в обычные дни. Однако в плохие дни он – сила, с которой приходится считаться.
Я чувствую себя растоптанной на его пути и могу быть либо уничтожена, либо отброшена. Или то, и другое.
Кирилл хватает меня за бок, и я вздрагиваю.
Он задирает мою рубашку и осматривает синяк, который становится фиолетовым на моей коже.
— Ты, блядь... — он обрывает себя, чтобы тяжело вздохнуть. — Если ты снова причинишь себе боль по какой-либо причине, я клянусь, Саша...
— Я не буду.
Его светлые глаза сужаются, когда они пристально, смотрят на меня, как будто он хочет отрезать мне голову. Но затем он качает головой и аккуратно заправляет мою рубашку обратно в брюки, чтобы не причинять мне никакого дискомфорта.
Я не знаю, что на меня нашло.
Он все ещё аккуратно заправляет рубашку на место, когда я бросаюсь на него.
—Какого хрена ты делаешь... — его слова прерываются, когда я прижимаюсь губами к его губам.
Я никогда первой не целовала Кирилла, никогда не находила в себе смелости сделать это, потому что я всегда была не уверенна насколько безмерны мои чувства, которые испытываю к нему.
Это началось в армии и никогда не ослабевало. Во всяком случае, они становились все сильнее и опаснее, пока я больше не могла их контролировать.
Но теперь мне все равно, знает ли он, как сильно он мне нравится. Нет, нравится – это слишком мягкое слово, оно ничего не говорит о той всепоглощающей страсти, которую моё сердце питает к нему.
Это поражает меня, когда мои губы находят его губы.
Я, наверное, люблю
Кирилл ошеломлён всего на мгновение, прежде чем он вплетает пальцы и сжимает в кулаке всю длину моих волос, за которую может ухватиться, пожирая меня. Мой поцелуй неуверенный, эмоциональный и ранимый. Его воплощение разрушения.
И знаете, что? В конце концов, меня это устраивает.
Его звериная сторона – это часть того, кто он есть, и я бы не хотела, чтобы он был другим.
Машина останавливается, и мы отрываемся друг от друга, по крайней мере я так делаю.
Кирилл все ещё держит руку в моих волосах, и он использует это, чтобы вернуть моё внимание к нему.
— Потрудись объяснить, для чего это было нужно?
— Мы у дома, — шепчу я.
— Это не ответ на мой вопрос.
Его лицо совсем близко. Он так близко, что я могу сосчитать крошечные черные искорки в его светлых глазах сквозь очки. Так близко, что я чувствую запах виски в его дыхании, который он выпил ранее.
Я также чувствую его вкус на своём языке. Такой сильный и такой чертовски возбуждающий.
Я прочищаю горло.
— Ты все время целуешь меня. Я не спрашиваю почему.
— Это другое, когда я это делаю. Моя цель – заявить на тебя права. А у тебя какая?
Я вздёргиваю подбородок.
— Может быть, это для того, чтобы заявить права и на тебя тоже.
Улыбка приподнимает его губы – она постепенная, широкая и такая великолепная, что я жалею, что не могу сфотографировать её, чтобы смотреть на неё, когда захочу.
Виктор стучит в окно, и Кирилл, наконец, отпускает меня и выходит из машины, но не раньше, чем бросает на меня странный взгляд.
Моей ноге стало лучше, хотя хромота никуда не делась. В тот момент, когда мы входим в дом, взрывается огромная бомба из конфетти, и Карина кричит:
— С днём рождения, Киря!
Виктор, Юрий, Максим и Кирилл все останавливаются. Хотя Юрий и Максим участвовали в этом и помогали Карине и мне с подготовкой, они все ещё охранники Кирилла и покинут корабль, если он хотя бы намекнёт на какую-либо форму пренебрежения.
Хозяин дома смотрит на празднично накрытый стол и украшения на стенах, потолке и даже на полу. Анна старалась изо всех сил и готовила блюда, которыми можно было кормить весь дом в течение нескольких дней. В стороне от застолья на тележке с колёсиками величественно возвышается огромный праздничный торт с именем Кирилла.
— Я специально его приготовила, — продолжает болтать Карина, когда он не проявляет никаких признаков одобрения или неодобрения ситуации. — Они чуть не испортили его по дороге сюда, но спасли в последнюю минуту! Анна приготовила много еды, и мы можем пригласить всех, если ты хочешь, кроме Юлии, потому что, ты знаешь...