Ложь во спасение

Вронская Наталия

Вот и нынче она шла по парку, направляясь к любимой своей ротонде. Было прохладно, ветер нагнал тучи и осенняя погода, столь неустойчивая, тут же переменилась к холоду. Хотя было только начало сентября, но в воздухе веяло настоящей осенью. Нелли оделась потеплее, укуталась в шаль и медленно брела по тропинке к ротонде. Там, усевшись на любимую скамейку, она оборотилась в сторону склона. Что за чудо! Хотя нынче было и пасмурно, но сие только придавало особое очарование пейзажу.

— Как холодно! Но, на мое счастье, вы не испугались непогоды… — раздался за ее спиной голос.

Нелли вздрогнула и обернулась. Позади нее стоял Кирилл Илларионович.

— Вы? — Нелли не могла прийти в себя от изумления. — Вы здесь?

— Да, — ответствовал тот. — Но вы, я вижу, удивлены… Ах, Елена Алексеевна, сколь сие печально. Вы вовсе не ждали меня увидеть.

— Вовсе не ждала. Разве Филипп не просил вас пока не бывать у нас?

— Просил, — удивленно сказал Кирилл. — Но сие я почел игрою его ревности и рассудил, что мне надобно непременно явиться у вас.

— Но для чего?

— Чтобы спросить у вас, дражайшая Елена Алексеевна, присоединяетесь ли и вы также к сему запрету? Или, быть может, произвол моего брата лишает вас приятного общества?

— Приятного, вы хотите сказать — вашего? — усмехнулась Нелли.

Кирилл проникновенно заглянул в глаза молодой женщине:

— Я ошибся?

— Конечно. Я вовсе не лишена приятного мне общества. Ибо самое приятное для меня — находиться в компании моего мужа и вашего брата. Все прочее я почитаю излишеством.

— Вот как? — произнес Кирилл. — И даже балы и семейные вечера не прельщают вас?

— Да, — просто ответила Нелли.

— Странно. Впервые слушаю такие речи. Впрочем, думается мне, что вы лукавите, милая невестка.

— Отчего?

— Не бывает такого, чтобы человек мог удовлетвориться единственно лишь присутствием своих домашних. Общество супруга порою, что говорить, бывает приятно, особливо ежели супруг в таковой момент презентует какой-либо милый и дорогой дар… Но, позвольте вам заметить, нынче в свете супружеская любовь не в чести. — С этими словами Кирилл уселся подле Нелли.

— В свете? Что вы разумеете под сим словом? — Нелли слегка отодвинулась от него.

— Я разумею столичный свет и двор.

— Но мы, благодарение небесам, нынче не в столице, да и будем ли когда?

— Непременно будете! — с неожиданной страстью уверил Нелли Кирилл. — Ежели пожелаете, то…

— Но я вовсе этого не желаю, — упрямо сказала Нелли.

— Такого не бывает, — уверенно возразил Кирилл. — Молодая, хорошенькая женщина не может не желать для себя роскоши и привилегий жизни при дворе!

— Вас не переубедишь, Кирилл Илларионович, — с неудовольствием заметила Нелли.

— Это просто оттого, что вы лукавите. Быть может, лукавите даже перед самой собой.

Нелли ничего не ответила. Она лишь пожала плечами, выражая собственное недоумение происходящим, и замолчала.

— Так вот, — решил продолжить Кирилл. — Ежели вы окажетесь при дворе, то там ваша верность супругу будет выглядеть нелепо. А ежели вы заявите о своей любви к нему, то над вами могут и посмеяться! — улыбнулся Кирилл.

— В таком случае я никогда не окажусь при дворе, — спокойно ответила Нелли.

— На сколь унылое существование вы обрекаете себя в таком случае! — воскликнул Кирилл.

— Отчего же? Ничего унылого…

— Да что за вздор! — внезапно раздражившись, воскликнул Кирилл.

Нелли изумленно и холодно посмотрела на него.

— Что это за манера? — продолжал меж тем Кирилл. — Я уже понял, сколь многого вы достойны! Но что за манера набивать себе цену? Право, ни в одной столице мира и ни в одной женщине я не встречал такого непомерного самолюбия!

— Что? Самолюбия? — Нелли не на шутку рассердилась. — Набивать цену? — Она вскочила. — Мало того, сударь, что вы вынуждаете меня выслушивать всякий вздор, так вы еще и осмеливаетесь оскорблять меня! Как вам не совестно?

Бледный Кирилл поднялся вслед за ней. Он не находил слов для ответа. Нелли с изумлением смотрела на его лицо, на котором неожиданной злостью и отчаянием сверкали глаза. Пальцы рук его сжимались и разжимались. Вдруг он пробормотал сквозь зубы:

— Елена, Елена… Отчего вы так глухи к моим мольбам? Неужто вас вовсе не трогают те чувства, что я испытываю к вам? Отчего в вас нет ни капли сострадания ко мне?

Нелли, ошеломленная, молча выслушала эти слова, в сопровождении тяжелого дыхания Кирилла. Вся краска враз схлынула с ее лица.

— Оставьте, сударь, сие все вздор, — тихо пробормотала она. — Ступайте прочь, ступайте домой…

С этими словами она развернулась и почти бегом кинулась вниз. Задыхаясь, она пересекла мостик и вбежала в небольшую чащу, что вела к дому, как вдруг Кирилл настиг ее. Он схватил ее в свои объятия и крепко прижал к себе.

— Елена, Елена… — шептал он. — Бы не можете быть так жестоки ко мне!..

Губы его с жаром искали ее губы. Неумолимое кольцо рук не давало вовсе никакой возможности вырваться, оттолкнуть посягателя. Нелли, только что бежавшая, и так едва дышала, тут же от страха и гадливости, да от тесных объятий, у нее все помутилось в голове, в груди стиснуло дыхание, и она обмякла в руках Кирилла, потеряв сознание.

Тот не сразу заметил, что произошло. Лишь когда податливое тело внезапно безропотно стало принимать его ласки, он слегка опомнился. Бледное лицо с закрытыми глазами и, посиневшими подглазницами, сомкнутые губы, безвольные руки — все это оказалось в его полной власти.