Ложь
Шрифт:
– На могиле брата я поклялся отомстить, и теперь выполняю клятву!
– Ладно, – заключил Джонсон, – к счастью, к несчастью ли, но вы оба дошли до последней черты. Маски сорваны, и теперь вы с женой, несомненно, стали врагами. Главная тайна раскрыта. С Вашего позволения, я улажу вопрос, и сеньора Сан Тельмо вернется в Рио-де-Жанейро…
– В каком это смысле? – насторожился Деметрио.
– Полагаю, Вы возьмете на себя хлопоты о разводе и добьетесь отмены церковного брака, который имеет юридическую силу.
– Вероника де Кастело Бранко не вернется в
– Вы рассчитываете удержать ее здесь после всего, что было?
– Как бы не так, преподобный, – не слушая пастора, продолжал Деметрио, – я не позволю ей вернуться в Рио, где ее поджидают другие мужчины, и где другой брак может оказаться для нее счастливым… Не-е-ет, ее жизнь бесповоротно связана с моей, и я не дам ей ни отдыха, ни покоя. Я не позволю ей спокойно уехать и посмеяться надо мной!
– Вы совсем спятили!
– Если она хочет уехать, пусть сама попросит меня об этом. Пусть, рыдая, ползает у моих ног, доказывая свое раскаяние. Пусть слезами и унижениями купит себе свободу! Только так я оставлю ее в покое!
– Это Ваше последнее слово? Мне передать ей Ваше предложение?
– С каких это пор Вы являетесь адвокатом Вероники, преподобный?.. Не смейте даже заикаться о том, что я сказал! Слышите, Джонсон, я запрещаю Вам!.. Если Вы пикнете о нашем разговоре хоть слово, я увезу ее из Порто-Нуэво еще дальше, вверх по реке… уволоку вглубь сельвы… где мы впервые останемся одни!
– Ну, хорошо, Вы победили, инженер, поскольку за Вами сила. Мы живем среди варваров, где никто не поможет мне бороться против Вас, ведь Вы – самый богатый владелец рудника на сотню лиг вокруг. Я вынужден сидеть, сложа руки, чтобы вы не совершили еще большего преступления, но вот что я Вам скажу: я презираю Вас за Ваше поведение, за Вашу глупую жестокость.
– Преподобный Джонсон! – угрожающе начал Деметрио.
– Ну что же Вы? Смелее! Ударьте меня!
– Нет, преподобный, я не бью ни священников, ни женщин. Ни ей, ни Вам не удастся довести меня до подобной крайности, но и на уступки я не пойду. Вы не заставите меня сдаться! Вероника – моя, она принадлежит мне, и я буду ее стеречь!
Пастор взглянул на Деметрио и, не сказав ни слова, не сделав ни единого жеста, развернулся и ушел, стиснув зубы и так крепко сжав кулаки, что ногти вонзились в кожу. Перед его мысленным взором осколками невероятного, несбыточного сна мелькал образ Вероники, его первой любви…
Умывшись и причесавшись, Сан Тельмо надел предложенную ему сеньорой Ботель чистую рубашку. Адела довела его до гардеробной комнаты, в которой спала Вероника, и он замер на пороге. Не двигаясь, Деметрио долго стоял в дверях, с болью и тоской глядя на бледную, но все равно такую красивую девушку. С перебинтованным лицом и закрытыми глазами она казалась отрешенной и очень далекой от всего, что ее окружало.
– Вероника, тебе лучше? – тихо спросил он.
Вероника приоткрыла свои черные глаза, и в них яркой молнией вспыхнула ярость.
– У меня все прекрасно, – она горько усмехнулась
– Я не убийца, и не желаю твоей смерти! Если бы я этого хотел, мне было достаточно оставить тебя лежать без сознания в горящем доме, а самому выскочить оттуда. Согласись, случай был весьма подходящим.
– Ты упрекаешь меня в том, что я обязана тебе жизнью? – холодно спросила Вероника. – Будь уверен, я предпочла бы погибнуть, но не быть тебе обязанной.
– Знаю. Ты слишком высокомерна и надменна, чтобы предпочесть обязанности смерть, но я ни в чем тебя не упрекаю. Я лишь стараюсь защититься от твоих обвинений, хотя пришел не за этим. Я зашел спросить о твоем здоровье. Доктор Ботель предупредил меня, что тебе нельзя волноваться.
– Какими вдруг внимательными и обходительными стали вы с доктором, на чьем попечении я нахожусь!
– Все равно в этих краях нет другого врача, и плохо ли, хорошо ли, но мы должны поблагодарить его за многое.
– Я отлично это понимаю, поскольку, благодаря сочувствию сеньоры Ботель и его милостивому позволению мы живем под его крышей. Надеюсь, ты доволен.
– Доволен? – Деметрио собирался ответить жене какой-то резкостью, но тут подоспела сеньора Ботель.
– Простите меня, сеньор Сан Тельмо, – решительно вмешалась явно встревоженная Адела, – но Вашей жене нельзя двигаться. Вероника, прошу Вас, лягте, – обратилась она к подруге, стараясь поудобнее уложить ее на подушки. – Если Вам снова станет хуже и разболится рана, Хайме точно обвинит меня. Подумайте обо мне, Вероника, прошу Вас…
Деметрио поспешно пошел к двери.
– Оставьте меня, сеньора Ботель, оставьте, – Вероника вырывалась из рук Аделы. – Пусть он сразу закончит свое дело!.. Он – зверь…
– Я так не думаю, – мягко возразила Адела. – Звери от этого не страдают, а сеньор Сан Тельмо мучается, как грешник в аду. Неужели Вы не видите?
– Вы хотите, чтобы я пожалела его?
– Знаете, если бы Вы постарались его понять, возможно...
– Да я только этого и хочу – понять его! Узнать, почему он, – голос Вероники сорвался.
– Успокойтесь, прошу Вас, – урезонивала ее Адела, – у меня предчувствие, что все у вас наладится… А пока что я узнала от Аеши, что инженер разыскал индейца Игуасу, чтобы поговорить с ним…
– Аеша?.. Кто такая Аеша?..
– Одна довольно смышленая молоденькая индеаночка, хотя и сущее наказание, – пояснила Адела. – Полагаю, что она – ваша служанка, поскольку Рикардо Сильвейра заплатил ей за год вперед.
– Рикардо Сильвейра, – тихо повторила Вероника.
– Своими приступами гнева и пьянством Ваш бедный деверь отдалил от себя всех, только преподобный Джонсон и Аеша, та самая индеанка, о которой я Вам сказала, находились рядом с ним до последней минуты. Аеша может быть очень полезной, если захочет, вот только хочет она этого крайне редко.