Лубянская преступная группировка
Шрифт:
Привозим его в РУОП. А менты говорят: «Сейчас будем пытать. Выбьем из него, где Кореец». Я пытаюсь их остановить: «Не надо пытать. У него телефон Корейца. Надо просто допросить». Они упёрлись: «Так ничего не скажет. Надо пытать».
Я зашёл в соседний кабинет поговорить с Утёнком уже в новом качестве. Утёнок сидит в наручниках с вытаращенными глазами и говорит:
«Вот я попал! Саня, ты в каком звании?» Я говорю: «Я из ФСБ, подполковник». Он: «Спасибо, что не мусор».
Возвращаюсь, а они этого, с телефоном, отпустили! «Почему отпустили?» — «У нас нет оснований его задерживать». Как нет? У него же вещественное доказательство —
Установили, где он живёт. Дома он, естественно, не появился, исчез.
Утром возвращаемся в ментовку — сидит Утёнок, с которого уже сняли крест вместе с золотой цепью. Он просит: «Саня, по старой дружбе скажи, чтоб крест вернули, это подарок друзей». Я пошёл, еле уговорил. Крест вернули, а Утёнка отпустили.
Потом ко мне пришли люди от Пичуги, которые деньги давали на выкуп. Говорят: «Нам деньги не вернули». Я: «Как не вернули?! Я же руоповцам оставил». Поехал к руоповцам: «Верните деньги!» Они меня в сторонку отозвали: «Ты чего? Это ж воровские деньги!» Я говорю: «Воровские? Ну, так запишите в протокол, изымите, как положено, вызовите налоговую!» — «Слушай, Саня, не лезь в наши дела, мы сами знаем, как с жуликами разбираться». Я говорю: «Знаете что, друзья мои! Эти деньги люди мне давали. Верните!» И тут вижу — на стеллаже сумка лежит, с которой я ехал. Вытащил её — вот и деньги. Они: «Ты чего, собираешься бандитам деньги возвращать? Ах ты, мудак!»
Я взял деньги, поехал к бандитам. За столом сидят Утёнок, Вольф и ещё ясеневские. Вольф изумлён: «Никогда в жизни такого не видел. Кто бы подумал, что менты способны деньги отдать. Такого в истории ещё не бывало! Мужики, приколитесь, чего делается! Саня, тебя в психдом отправят!» Я говорю: «Пересчитайте!» Они: «Да ты что! Даже если чего-то не хватает, мы согласные!»
А Кореец появился сам по себе через несколько дней — придумал историю, как сбежал от похитителей. Я тем временем установил с одним руоповцем оперативный контакт, и он мне рассказал, что Корейца никто не воровал. Он вместе с сотрудниками третьего отдела сам организовал своё «похищение», чтобы с воровского общака собрать деньги и с ментами их поделить. Вот почему руоповцы операцию сорвали! А Пичуга мне передавал большое спасибо, потому что это он за деньги отвечал, даже если бы выяснилось, что менты их обманули.
— А Корейцу ничего не было за попытку похитить деньги? Свои воры ему не отомстили?
— А откуда они знают? Я же им не говорил.
— Ты Пичуге не сказал?
— А почему я должен ему говорить? Что я, к нему нанимался? Он вор, а я офицер ФСБ. У меня задача была найти и освободить заложника.
И в другой ситуации эти деньги нужно было бы изъять. Я же предложил тогда руоповцам изъять деньги под протокол. Они не захотели, потому что если под протокол, то придётся сдать всё в казну.
Кореец тесно был связан с РУОПом. У него в бригаде был такой Илья Литновский. Кореец занимался, среди прочего, и заказными убийствами. И Илью этого он хотел подписать на убийства, а тот испугался и сказал, что убивать не будет и уйдёт из бригады. И ушёл, устроился в Ясенево в сервис — иномарки ремонтировать. Кореец ему говорит: «У меня ещё никто из бригады просто так не вышел. Сделаешь то, что я тебе скажу».
И вот однажды Литновский возвращается со своей матерью с рынка около одиннадцати
Илью посадили в «Матросскую тишину». Туда к нему приходят сотрудники РУОПа и говорят: «Или ты будешь убивать, или получишь большой срок. Если согласишься, сделаем так, чтобы тебе дали условно и выпустили». Он отказался. Тогда его начали кидать по камерам. Это очень плохо в тюрьме.
И вот начался суд. Я приехал. Судья мне говорит: «Я знаю, что гранату подбросили. А что я могу сделать? Руоповцы требуют, чтобы я дала ему три года. Я дам полтора. Ну не могу же я его отпустить». — «Но человек же не виноват. И вы это знаете!» — «Да, — говорит, — знаю. Он у нас тут не первый. У нас потоком идут подброшенные наркотики, патроны, гранаты. Что мне, милиционеров сажать?»
Литновскому дали полтора или два года.
Сидел Илья в Пресненской тюрьме. Я поехал к нему, спросил: «Илья, это правда?» Он глаза опустил: «Я вам ничего писать не буду». — «Тебя правда заставляли убийствами заниматься?» Он посмотрел на меня: «Да. Но я ничего писать не буду. Я хочу выжить». — «Но ты мне веришь?» — «Я не верю никому. Все вы, в погонах, мразь».
Я извинился перед ним за тех, с кем стоял в одном строю.
Среди своих
— Ты рассказал про стычки с РУОПом. А свои, фээсбэшные структуры приходилось разрабатывать?
— Вот случай. В 1996 году от оперативного источника в солнцевской преступной группировке была получена информация, что идёт продажа оружия со складов внутренних войск. Бандиты установили контакт с одним из прапорщиков.
Мы спросили агента, как нам туда легально попасть. Он говорит: «Давайте, выведу вас на прапорщика, скажу, что хотите купить оружие».
Приехали к Главному управлению внутренних войск МВД РФ на Красноказарменной улице. Вышел человек в гражданском, сел в машину. Агент представил нас как бандитов, которым нужно оружие.
Прапорщик оказался водителем командующего внутренних войск МВД России. Он объяснил, что сейчас на складах есть оружие и он спокойно может вывезти стволы: машину командующего никто не досматривает. Тогда мы спросили, сколько стоит ствол. Он ответил: «Полторы тысячи долларов за автомат Калашникова». Я спросил, что ещё к нему. Прапор сказал: «Два магазина, чистка, смазка». — «Чистка, смазка нас не интересует, нам на один раз нужно, — объяснил я. — А есть глушители, приборы ночного видения?» Он ответил, что всё возможно за дополнительную плату. Тогда мы заказали три ствола срочно. Договорились на понедельник, в его смену.
Перед этой встречей и в связи с тем, что внутренние войска являются объектом Управления военной контрразведки по внутренним войскам, мы поставили в известность руководство управления, и нам дали оперативных сотрудников, которые должны были установить этого прапорщика. Они сидели в машине и наблюдали за нами.
Ещё при первой встрече он нам продал патроны и в принципе уже совершил преступление, мы могли его арестовать. Но надо было установить, какое оружие и с какого склада уйдёт. Купленные патроны мы отдали офицерам отдела военной контрразведки, чтобы они установили, какая партия и откуда выносят.