Лучи смерти
Шрифт:
Стволы винтовок с обгоревшими ложами валялись рядом; около каждого трупа валялись медные ружейные гильзы. Они, очевидно, все взорвались сразу. Лица мертвецов с лопнувшими, вытекшими глазами были черны, как у негров. Я в ужасе вскочил на мотоцикл и двинулся дальше. Улицы предместья были пусты, лишь кое-где из окон выглядывали искаженные ужасом, безумные, застывшие лица. Когда я выбрался на центральные улицы, там уже не было заметно никакого признака присутствия людей. Дома и улицы вымерли. На мостовой всюду валялось битое стекло, так как во всех окнах полопались стекла. Маленькие деревянные киоски на углах улиц и деревянные столбы телеграфа превратились в кучки угля. В волнах заполнявшего улицы вонючего,
Мак Корти замолчал и с дрожащими руками стал раскуривать погасшую трубку. Оба короля переглянулись, и, словно по уговору, направились к спокойно сидевшему на ящике профессору.
— Поздравляю, уважаемый профессор! — с любезной гримасой на жирном лице проскрипел нефтяной король, пожимая руку Монгомери. — Вы вполне оправдали наши надежды и даже превзошли все наши ожидания. Завтра я вам пришлю чек.
— Искренно жму вашу руку! — процедил стальной король, и на его козлиных губах также показалась любезная улыбка. — Вы — наш меч, карающий бунтовщиков! Вы достойны славы и богатства!
— Мне кажется, нам пора домой! — отозвался профессор, гордо вскидывая птичью голову и вставая с ящика, — здесь нам, я полагаю, нечего делать. — Оба короля сделали знак своим шоферам, и те завозились у машин, приготовляя их в дорогу. При помощи полицейских профессор снова заботливо уложил ящики с частями своего аппарата на переднее сиденье автомобиля.
— Гаррисон! — крикнул инспектор полиции, усаживаясь в автомобиль рядом с Гарри Морганом, — я уезжаю в Нью-Йорк, а вам предлагаю немедленно со всеми нашими ребятами отправиться в Блеквиль. Если же, на всякий случай, вы встретите там каких-нибудь людей, задержите их и действуйте самым энергичным образом. В крайнем случае, стреляйте. И так, до свиданья. Завтра я буду в Блеквиле.
Автомобиль Моргана помчался с холма к Нью-Йорку, за ними последовал автомобиль Маклина.
Роковое письмо
Профессор Монгомери вернулся домой уже ночью, когда улицы Нью-Йорка сияли гирляндами матовых, излучавших белый свет, шаров и созвездиями разноцветных электрических звезд под огромными витринами магазинов и подъездами домов. Соскочив с автомобиля, он кивком головы простился со своими спутниками и в сопровождении двух шоферов, согнувшихся под тяжестью ящиков с частями прибора, двинулся от ворот к подъезду. На балконе, под тентом ярко светилась электрическая звездочка; окна гостиной и комнаты тетушки Джен в верхнем этаже были ярко освещены. Профессор нажал кнопку звонка; в окнах нижнего этажа вспыхнул свет, и голос тетушки Джен прогудел за дверью, окликая Монгомери.
— Да, это я, откройте! — отозвался Монгомери.
Когда дверь распахнулась, Монгомери быстро спросил:
— Долли у себя?
— Она еще не возвращалась от Мери Морленд, — ответила экономка.
— Черт знает, что это такое! — сердито пробормотал Монгомери, — скоро ли это кончится? Девица окончательно сошла с ума!
Он поспешно стал подниматься по лестнице, крикнув на ходу экономке:
— Ужин подайте, пожалуйста,
Через четверть часа профессор в своем обычном костюме вышел на ярко-освещенный балкон, где около стола уже хлопотала тетушка Джен.
Монгомери уселся в качалку и лениво принялся за ужин. Комариный писк звонка коснулся слуха Монгомери и он вздрогнул. Кто может звонить к нему поздно ночью?
Это, вероятно, возвращается Долли. Через минуту в дверях показалась тетушка Джен, раскрасневшаяся от негодования; она размахивала каким-то письмом, словно собиралась швырнуть его в лицо профессору.
— Это был сумасшедший или окончательно пьяный! — вскричала она. — Когда я ему открыла дверь, я это сразу заметила. Лицо у него перекосилось, глаза блуждали, как у помешанного, честное слово! В одной руке он держал газету, в другой — вот это письмо.
Когда он меня увидел, швырнул мне письмо и заорал:
«Передайте это письмо вашему профессору, пусть он его прочитает сейчас же. Может быть, он кое над чем задумается. Также пусть он прочитает сегодняшний ночной экстренный выпуск «Геральда». Там подробно описан подвиг одного зверя и негодяя». Потом он еще что-то кричал об убийстве, крови и возмездии, размахивая газетой. Очевидно, он сбежал из сумасшедшеф Дома, или был мертвецки пьян, мистер Монгомери! Или, вернее, то и другое вместе!
— Давайте письмо! — быстро перебил профессор и протянул нетерпеливо руку. Разгневанная экономка бросила письмо на стол и с присущим ей величием удалилась.
Монгомери схватил письмо, нетерпеливо разорвал конверт, взглянул на написанное знакомым, полудетским почерком и задрожал. Он провел дрожащей рукой по лицу, справился с волнением и прочитал, холодея от ужаса:
Белый листок задрожал в руке Монгомери, и эта рука бессильно опустилась на колени. Он не хотел верить своим глазам. Как! Его дочь, его любимое, единственное дитя, как видно по дате письма, уже несколько дней в восставшем городе… И сегодня, быть может, он своей собственной рукой… свою дочь, свою единственную привязанность! Эти мысли были мучительней жестокой физической пытки. Нет, такая чудовищная вещь не могла случиться! Ведь есть же в мире справедливость. Не может быть, чтобы судьба так жестоко посмеялась над ним в день его торжества!
Профессор вскочил и забегал по балкону, запустив похолодевшие пальцы обоих рук в свою густую шевелюру. Голова его горела, как в огне; в висках молотками стучала кровь; судорога сводила его пальцы, и, казалось, вот-вот кости его превратятся в слабые, гибкие хрящи, и рухнет мешком на крашеный пол балкона его худое тело. Мысли в голове жгли и путались.
Неожиданно в мозгу профессора яркой молнией мелькнула светлая мысль, и он бросился к телефону. Дрожащими от волнения руками сорвал он трубку, вызвал кабинет инспектора полиции и охрипшим голосом закричал:
— Это вы, мистер Бригс? Нет? Попросите его к телефону! Кто просит? Скажите, профессор Монгомери! Да, только, ради бога, скорее! Да, да! Это вы, мистер Бригс? Ради всего святого, командируйте немедленно, сейчас же в Блек-виль десяток лучших агентов и поручите им выяснить, что сталось с моей дочерью. Она три дня тому назад уехала в Блеквиль! Да, да! Не стесняйтесь никакими расходами, я готов пожертвовать всем своим состоянием за одну добрую весточку… О, если она жива!.. Вы думаете? Умоляю вас! Так, вы пошлете? И немедленно, сию минуту? Самых ловких?.. Хорошо! Я жду! Непременно, сейчас же сообщите! Да, да! До свиданья.