Лучник в чёрном
Шрифт:
Аспид кричит так, что, кажется, сейчас задохнется. Его рык становится хриплым, почти детским, он, как ребенок, плачет. Его тело горит, одна голова еще возвышается над пламенем, камни осыпаются с когда-то ярких крыльев.
Что-то дрогнуло в душе мужчины: детский крик его напугал. А теперь ему хочется отрубить змею голову, лишь бы этот звук закончился. Однако он знает, что это невозможно: аспиду можно навредить только огнем.
Голова зверя дрогнула и опустилась, пламя медленно пожирает его, ласкает. Змей больше не кричал, а лишь тихо постанывал. Постепенно все успокоились, возбуждение
Огонь не распространялся благодаря тому, что люди выкопали небольшое углубление вокруг костра. Им оставалось только надеяться, что скоро огонь потухнет. А, быть может, пойдет ливень, ведь сейчас стоит осень. Они убирают вокруг всю траву, сухие ветви, чтоб ненароком не подкормить огонь. Однако ожидание длиться слишком долго, и тихие разговоры потихоньку замолкают. Хотя, наверное, ему кажется, и прошло всего лишь минут десять. Он закрывает глаза и опирается спиной о дерево. Почему-то смерть этого животного опустошила его.
Мужчина знает о яйцах аспида, он считает, что их следует забрать ради безопасности окружающих: кто знает, что вытворят детеныши без родителя? Но он опасается отправлять людей сделать это самим.
— Пламя потухло почти.
Сколько же он так простоял?
Люди лезут прямо в неостывший пепел, собирают драгоценные камни и чешую. Все еще горячее — легко обжечься. Но все, словно чувствуя его настроение, хотят покончить с этим побыстрее. Люди складывают все собранное в небольшие мешки, ему помочь сборам не разрешают, а просто ставят все это к его ногам.
— Мы все разделим.
Люди смотрят на него с искренним удивлением. “Неужели он имеет над ними такое влияние?” — еще больше удивился мужчина.
— Чтоб в старости ваши рассказы внукам было чем подкрепить.
— Мой дед мне и не таких историй рассказывал, — вспомнил сын княжонка.
— А ты теперь сможешь рассказывать, как погиб грозный аспид.
Бастард не солгал, и он действительно выдаст впоследствии часть из собранного, что составило приличное состояние для этих людей. Удивительно только, почему люди до сих пор не истребили аспидов? Видно, страх сильнее жадности.
Теперь они разделились: одна группа возвращается к княжонку, а другая отправляется за яйцами аспида. Он не волнуется от том, что кто-то захочет прикарманить себе пару камушков. А даже если и так, то много не сможет забрать незаметно от других— несильно это повлияет на общую сумму. Яйца волновали его гораздо больше. Ему хотелось увидеть их, узнать, какие они.
Они уже добрались до горной местности, поэтому лошадям становится все труднее, они замедляются, но люди их подгоняют. Иногда чья-нибудь лошадь спотыкалась о бугристый камень, но люди упрямо двигались дальше.
Местность из ровной преобразилась в холмы, а затем стало попадаться все больше камней, валунов. Вдали завиднелась самая высокая гора, туда им и нужно попасть. Чем дальше они идут, тем бледнее становится трава, тем меньше цветов. В конечном счете остались одни камни.
До логова аспида осталось совсем немного, люди двигаются уже быстрее. Лошадей пока оставили, их уже и без того долго вели за поводья рядом с собой. Люди
Яйца лежат там, где их оставила мать, они никогда бы не подумали, что пострадают от рук каких-то людишек. Яйца необычного нежно-красного цвета, по форме ничем не отличаются от куриных, но намного больше, их поверхность немного шершавая. Они лежат прикрытые старой соломой, а в пещере странно тепло. От жившего здесь аспида остались только тепло и яйца.
Руки тянутся к ним, хватают и…ничего не происходит: не обрушивается пещера, как в сказках, ничего не шевелится. Впрочем, скорлупа одного из яиц стала издавать шелестящие звуки, покрылась трещинами, а потом и вовсе отрастила ноги.
Люди застыли в нерешительности: никому не хочется убивать детеныша, но оставлять в живых или брать с собой еще меньше. Тем временем скорлупа полностью раскалывается— бастард проклинает все, что здесь есть.
На них смотрит маленькое существо, покрытое чем-то липким. Огромные глаза, непропорционально большие для этого тела, маленькие лапки. Оно слегка попискивает и, словно радуется всему происходящему. Вот только радоваться здесь нечему, а особенно аспиду-младшему. Люди смотрят на детеныша со смесью отвращения и страха. Это длилось недолго: один из людей стряхнул с себя оцепенение. Он подается к змеенышу, мгновенно вытаскивает клинок и также быстро ударяет. Тело малыша раскалывается на две половины, причем такие ровные, словно перед ударом кто-то измерил детеныша.
Это нехорошо, — подумал бастард, — но, с другой стороны, как по-другому?
Яйца сложили в мешок, теперь люди отправляются домой…героями. Бастард предоставит все, что в мешках как доказательства. Он понимает, что многие предпочтут уничтожить яйца, но не он. Мужчина собирается положить их в холодный склеп, чтобы они не вылупились. Так он сможет ими любоваться не только у себя в голове. Он сможет приходить к ним, чувствовать себя сильным: он же смог одолеть аспида! Но он так ни разу и не взглянет на них, как спрячет. Он будет надеяться лишь на то, что в будущем для них найдется место на поверхности.
А сейчас ему нужно проявить себя еще раз, забрав власть у сестры. Главное аккуратно прославить себя победой над чудищем. Их славили, как богов. Причем больше всего простые люди, особенно те, кто как-то пострадал от безумного аспида. Некоторые потеряли родственников, поэтому ненавидели еще больше. Люди тянулись к терему княжонка, чтобы отблагодарить спасителей и увидеть останки зверя.
Кругом стоит шумиха, витает возбуждение, устроился пир, а в центре выложили чешуи дракона, несколько камней. К чуду тянулись, хотели потрогать, а то и украсть. Некоторым это, конечно, удалось. Хорошо, что бастард показывал лишь самую малость из добытого и самые мелкие камни, что не отменяло их ценности, но о яйцах и вовсе речь не шла: их спрятали подальше. О их существовании мало кто и знает. О них и даже узнали лишь во время выполнения задания большинство.