Лучшая зарубежная научная фантастика
Шрифт:
Двое хозяев работали вместе, гуляли вместе и много разговаривали между собой, употребляя непонятные мне слова. Меня охватила ревность. Однажды я даже укусил ложного хозяина. В наказание меня оставили на ночь на палубе, хотя был шторм, а я боялся грома. Кот, напротив, казалось, обожал ложного хозяина, и я ненавидел его за это.
Я помню первую ночь, когда двое хозяев поссорились.
— Зачем ты это сделал? — спросил ложный хозяин.
— Ты знаешь, — сказал хозяин. — Ты помнишь. — Тон его был мрачен. — Потому что кто-то должен был показать им, что мы принадлежим сами себе.
— Значит, я принадлежу
— Разумеется, нет, — ответил хозяин. — Почему ты так говоришь?
— Но любой может утверждать это. Ты взял генетический алгоритм и приказал ему сделать десять тысяч подобных тебе, со случайными вариациями, выбрать тех, кто будет напоминать твоего идеального сына, такого, которого ты сможешь любить. Ты эксплуатировал машину, пока мощность ее не иссякла. Затем выбрал меня. Ты знаешь, что это незаконно. И тому есть причина.
— Множественные так не думают. А кроме того, это место принадлежит мне. Я устанавливаю здесь законы.
— Ты слишком долго общался с множественными. Они больше не люди.
— Ты говоришь точь-в-точь как пиар-робот «Век-Тека».
— Я говорю, как ты. Я озвучиваю твои сомнения. Ты уверен в том, что поступил правильно? Я не Пиноккио, а ты не Джепетто.
Хозяин долго молчал.
— А если ты не прав? — наконец, проговорил он. — Может быть, мы нуждаемся в Джепетто. Никто больше не создает нового, уже не говоря об оживающих деревянных куклах. Когда я был молод, мы все думали, что грядет нечто замечательное. Алмазные дети в небе, ангелы из машин. Чудеса. Но мы бросили все это как раз перед тем, как появилась Голубая Фея. [62]
62
В мультфильме «Пиноккио» Голубая Фея оживила куклу-марионетку.
— Я не твое чудо.
— Нет, ты именно мое чудо.
— Тебе следовало хотя бы сделать себе женщину, — режущим, словно бритва, голосом, произнес ложный хозяин. — Возможно, она не обманула бы твоих ожиданий.
Я не слышал удара, я почувствовал его. Ложный хозяин вскрикнул, выбежал из каюты и чуть не упал, споткнувшись об меня. Хозяин смотрел, как он уходит. Губы его пошевелились, но я не расслышал слов. Я хотел утешить его и издал негромкий звук, но он даже не взглянул на меня, вернулся в каюту и запер дверь. Я начал царапаться в дверь, но он не открыл, и я, поднявшись на палубу, продолжил поиски мяча.
Наконец Кот находит камеру Хозяина.
Она полна голов. Они плавают в воздухе, лишенные тел, заключенные в алмазные цилиндры. Башня выполняет команду, которую мы посылаем в ее накачанную наркотиками нервную систему, и один из столбов начинает мерцать. «Хозяин, Хозяин», — безмолвно зову его я, рассматривая холодное голубое лицо за алмазной стенкой. И в то же время я понимаю, что это не Хозяин — еще не Хозяин.
Кот вытягивает вперед протез. «Умная» поверхность лопается, словно мыльный пузырь. «Осторожнее, теперь осторожнее», — говорю я. Кот сердито шипит, но подчиняется; он обрызгивает голову наноконсервантами и осторожно помещает ее в свой рюкзак, наполненный гелем.
Некрополь, в конце концов,
Пора гасить свет. Мои роговицы поляризуются и приобретают черный цвет, подобно солнцезащитным очкам. Я поднимаю гауссову пушку, поражаясь нежности и ловкости русских трансплантатов рук. Я нажимаю на курок. Пушка едва заметно вздрагивает, и в небо устремляется луч света. Ядерный заряд невелик, меньше десяти тонн, это даже не обычная плутониевая боеголовка, а гафниевая микробомба. Но ее достаточно, чтобы на мгновение зажечь над городом-мавзолеем солнце, достаточно, чтобы породить сфокусированный поток частиц, который на мгновение делает его таким же мертвым, как и его обитатели.
Свет — белое облако, почти осязаемое в своей мощности, крепость выглядит так, словно сделана из блестящей слоновой кости. Белый шум шипит у меня в ушах, как рассерженный Кот.
Запахи для меня были не просто ощущениями, это была моя реальность. Теперь я знаю, что это почти правда: запахи порождаются молекулами, являются частью того, что их испускает.
От ложного хозяина исходил неправильный запах. Сначала это смущало меня: запах был почти божественным, но не совсем; это был запах падшего божества.
И, в конце концов, он действительно пал.
Когда это случилось, я спал на диване Хозяина. Я проснулся от шарканья босых ног по ковру и тяжелого дыхания, меня вырвали из сна, в котором Маленькое Животное пыталось научить меня таблице умножения.
Ложный хозяин взглянул на меня.
— Хороший мальчик, — сказал он. — Ш-ш-ш.
Я хотел было залаять, но запах бога оказался слишком силен. И я просто забил хвостом, медленно, неуверенно. Ложный хозяин сел на диван рядом со мной и рассеянно почесал у меня за ухом.
— Я помню тебя, — сказал он. — Я знаю, зачем он тебя сделал. Живое напоминание о детстве. — Он улыбнулся, и запах его стал более дружелюбным, чем когда-либо прежде. — Я понимаю, что ты чувствуешь.
Затем он вздохнул, поднялся и отправился в Комнату. Тогда я понял, что он собирается сделать что-то плохое, и залаял изо всех сил. Хозяин проснулся, и, когда ложный хозяин вернулся, он ждал его.
— Что ты сделал? — спросил он, и лицо его было белым, как простыня.
Ложный хозяин вызывающе взглянул на него.
— То же, что и ты. Преступник — ты, а не я. Так почему я должен страдать? Я не принадлежу тебе.
— Я мог бы убить тебя, — сказал хозяин, и, чувствуя его гнев, я заскулил от страха. — Я мог бы сказать им, что я — это ты. Они мне поверят.
— Да, — сказал ложный хозяин. — Но ты не сделаешь этого.
Хозяин вздохнул.
— Нет, — произнес он. — Не сделаю.
Я лечу на стрекозе над криобашней. Я вижу на крыше Кота и скулю от облегчения. Самолет приземляется легко. Пилот из меня неважный, но за меня самолетом управляет демон, пиратская копия автопилота реактивного самолета двадцать первого века. Кот забирается в кабину, мы пулей летим в стратосферу со скоростью, в пять раз превышающей скорость звука, и ветер овевает облицовку из квантовых точек.