Лучше гор

Бицоти Борис

IV

В кабинете лаборантов Научно-исследовательского института стояли три одинаковых стола. На двух из них красовались новые компьютеры, третий был пустым. Именно на нем Эдьбрус и Марат удобно разложили нарды и, с головой погрузившись в процесс, испытывали свой жребий. Страсти недавней конференции еще не улеглись. В коридорах и кабинетах бурно обсуждались результаты научного форума. Когда Алан вошел, Эльбрус и Марат за игрой как-раз судачили о чем-то околонаучном. «О! – воскликнул Эльбрус, увидев Алана, – Ты где пропадаешь?» При этих словах он указал на Марата и на нарды. «Кое-что выяснить надо было», – деловито ответил Алан.

В этот момент в его кармане мобильный телефон снова издал назойливый звук. Ему пришло новое сообщение, и Марат это заметил. «Твой оппонент все тебя достает?», – спросил он как бы мимоходом. «Какой еще абонент?» – включился Эльбрус. «Ему какой-то аспирант из Карачаево-Черкесии названивает. – пояснил Марат, – Тоже энтузиаст». Эльбрус отклонился назад на своем стуле и с понимающим видом произнес: «Черный копатель?» «Именно, – подхватил Марат, – Тролит его, копает. Говорит, что мы не аланы». Эльбрус уничижительно посмотрел на жертву домогательств одиозного историка. «Что значит тролит? – возмутился Эльбрус, – Такое прощать нельзя. Тролит! Ну а ты что?» «А мне интересно, что он думает», – ответил Алан, не поднимая головы, продолжая переписку в своем телефоне. «Это, кстати, правильно, – вступился за младшего коллегу Марат, – Надо всегда изучать точку зрения оппонентов».

Эльбрус стал закипать. «Каких оппонентов! – сорвался Эльбрус на Марата, – Весь мир знает, что аланы – это предки осетин. Точка. Посмотри, все реки по-осетински называются: Дон, Дунай, Днепр, Днестр…». Алан, не отвлекаясь от переписки, все это время кивал головой. Услышав название знакомых ему рек, он улыбнулся и добавил: «Терек». Эльбрус задумался. «На счет Терека я не уверен», – добавил он, успокоившись. «А ведь мы с тобой живем в долине Терека», – укоризненно произнес Алан, убрав наконец в сторону свой гаджет. «Ну и что?» – возразил Эльбрус. «Как ну и что? – не унимался Алан, – Ты почитай, что пишут в соцсетях блогеры из других регионов. Вещи, которые для нас очевидные, там видятся совсем по-другому. Возьми, например, Дарьял». «А что Дарьял? – переспросил Эльбрус, – Дарьял –ворота Алании. Дари алани по-персидски». Алан улыбнулся и добавил, –«В том то и дело, что для них Дарьял – это Дар йол– узкий проход». «Я знаю этот пример. – вмешался Марат. – Я даже, пожалуй, соглашусь». «Какая разница, что такое Дарьял! – продолжал возмущаться Эльбрус, – Ясно одно: аланы – это предки осетин и никого другого. Это доказывают все топонимы, этнонимы и гидронимы…».

Марат дослушал до конца и покачал головой. «Здесь я скорее с Аланом солидарен, – сказал он тоном судьи, – С топонимами у нас полная чехарда. Все одеяло на себя тянут, и каждый из трех народов все окрестные топонимы со своего языка переводит». «О чем я и говорю», – поддержал его Алан. Марат, получив поддержку, решил развить свою мысль дальше. «Это не значит, что истины вовсе не существует, – начал он серьезно, –Напротив, в каждом из этих случаев, только один вариант правильный. Два других – ошибочные». «А как это определить?» – поинтересовался Алан. «Ингушей меньше слушать», – тут же парировал Эльбрус и рассмеялся. Услышав эти слова, Марат заметно погрустнел. Эльбрус, подожди, – начал он уверенно, – Это серьезный вопрос. Чтобы определить какой вариант верный, надо, во-первых, знать все три языка, как Фидаров. Во-вторых…». «Фидаров знает все три языка?» – переспросил Алан. «Больше, – ответил Марат, – Он почти всеми кавказскими языками владеет». «Как же он их выучил?» – не унимался Алан. «Он жил долгое время в Карачаево-Черкесии, – пояснял Марат, – работал в Ингушетии… Он безошибочно определяет народную этимологию, хорошо ориентируется в источниках, легко отличает истинные толкования от ложных». «И, кстати сказать, коллег, которые мифотворчеством занимаются, в раз на чистую воду выводит», – добавил Эльбрус и снова засмеялся.

Алану стало обидно, что его все поучают. «Я читал его книгу», – возразил он уверенно. Эльбрус саркастически усмехнулся. «Читал… Его видеть надо, когда он выступает. Его тамошние профессора знаешь, как боятся», – добавил он уже серьезно. «Да. – подхватил Марат, – И по части топонимов, он тебе в секунду может сказать чье это. Все зависит от того, к правилам какого языка то или иное название тяготеет. Он мне топонимическую границу Осетии и Грузии как-то показал. Ты удивишься, она проходит совсем не там, где государственная». «Неудивительно, – возразил Эльбрус, – Нас одни враги окружают. Землю нашу к рукам прибрать хотят, историю». На лице Марата изобразилась гримаса недовольства. «Эльбрус, успокойся, – начал он с раздражением, – Тебя кто трогает? Кстати, по поводу Дарьяла он не так уж и неправ. Топонимы, обычно, обозначают то, на что указывают. Это чтобы по названию можно было определить местность. Примеров тысячи: Лысая гора, Черная речка… В этом смысле "Ворота Алании" больше смахивает на название романа, чем на рабочий топоним».

V

В кабинет вошел щуплый, долговязый очкарик средних лет. Ребята встали, чтобы его поприветствовать. Гость, увидев, что помешал, в знак извинения поднял руки вверх. «Здравствуйте, коллеги, – обратился он ко всем и поздоровался с каждым за руку, – Ну что ж, у меня все готово». Эльбрус посмотрел на часы и уточнил: «Хотите начинать?» «Да, – отозвался ученый, – уже время». Увидев, как гость сверлит взглядом незнакомого ему студента, Марат поспешил его представить. «Борис Бештаович, – начал он деловито, – познакомьтесь, это Алан. Без пяти минут аспирант. Алан, это Борис Бештаович, кандидат исторических наук из Пятигорска». «Очень приятно видеть молодого коллегу, – отреагировал лектор, – А то у нас почему-то так повелось, что одни старики науку двигают». Кандидат наук пристально вглядывался в лицо Алана, как будто пытаясь там что-то прочитать. «Алан у нас Фидаровым интересуется. Книги его покупает. Я жумаю, ему с Вами интересно будет поговорить», – продолжил Марат, расхвалив своего друга. Алан как бы в подтверждение его слов схватил со стола свой бесценный экземпляр книги Фидарова и открыл на форзаце. «Он мне даже подписал одну из своих работ», – гордо заметил Алан.

Мелькнувшая в руках будущего аспиранта книга приковала взгляд кандидата наук. «А ну-ка. Вы позволите?», – сказал ученый и протянул руку. Он открыл книгу, полистал ее и вернулся к форзацу, где красовалась подпись его именитого коллеги. «Да, интересно. – мечтательно продолжил он, – Сейчас книги мало кто читает. Все в электронном виде. Но для меня старую добрую бумагу ничем не заменишь. Интересно…». На лице ученого появилась ехидная улыбка. Он оторвал глаза от книги и с какой-то грустью произнес: «Очень интересно… Только это не его подпись».

Все вдруг притихли. У Алана отвисла челюсть, а Марат и Эльбрус смущенно переглянулись. «Как не его?» – возмутился Алан. Его словно окатили холодной водой. Но коллега из Пятигорска в ответ лишь растеряно пожимал плечами. «Я его подпись прекрасно знаю, – грустно продолжал ученый, – Я у него защищался. И еще до этого три зачета и два экзамена сдал. Как сейчас помню. Ох уж он мне крови попил. Поверь мне, я его подпись хорошо знаю». На этих словах гость широко улыбнулся. Было видно, что прикосновение к монографии Фидарова навеяло на него трогательные, былые воспоминания.

Алан не верил своим ушам. Выходило, что женщина, которую он видел в квартире профессора, его просто обманула. Но зачем? «Странно», – растеряно произнес Алан. Ученый посмотрел на него с любопытством. «Фидаров, знаешь, по-осетински что означает?» – спросил он, лукаво прищурив глаз. Алан замешкался. Знание родного языка у Алана оставляло желать лучшего. «Ну… крепкий, – промямлил он неуверенно и добавил, – …кажется». «Да. – согласился кандидат наук, – Но это же еще и существительное. Крепость, твердыня!» Сказав это, гость сильно оживился. «И в этом он весь, – продолжил гость в порыве вдохновения, – Он ни студентам, ни профессорам спуску не дает. Помню, в Нальчике на конференции. Камня на камне не оставил от аргументации наших оппонентов. Его потом еще все обступили, вопросы задавали…». Ученый вновь улыбался во весь рот от захлестнувших его воспоминаний и ностальгически покачал головой.

«А кстати, – неожиданно встрял Эльбрус, – живет он сейчас где? Там же, где и раньше?» Улыбка на устах кандидата наук в одночасье пропала. «Не спрашивай, – ответил он серьезно, – В хрущевке он живет, где уже сто лет ремонта не было! Всю жизнь там прожил. Такой человек и в таких стесненных условиях живет. Всего себя науке отдал. Я писал не раз в министерство, но разве они понимают… Не достучишься ведь ни до кого. Такой ученый! Весь Кавказ его знает».

Алан стыдливо промолчал. Ведь он уже видел, в каких условиях жил этот известный ученый. В разговоре наступила пауза, и лектор внезапно посмотрел на часы. «Ну ладно коллеги, – сказал он, поднимая вверх руки, – Пожалуй, мне пора. Главное забыл спросить. Вы на лекцию-то мою идете?» «Конечно идем, – поспешил успокоить старшего коллегу Марат, – и Алан идет. Он как раз этой темой занимается». На этих словах Марат подмигнул Алану и показал жестом, что ему следует идти вниз. Алан покорно подчинился, в то время как его друзья следовать его примеру не спешили. «Мы сейчас вас догоним», – шепнул ему вслед Эльбрус, хотя по его виду было понятно, что делать это он и не собирался.