Лучшее из "Молот и Болтер"
Шрифт:
— Да, то были хорошие времена, — согласился Восс. — Когда Совет Терры утвердил создание Ордена летописцев, на миг мне показалось, будто я понимаю, что чувствовали ты и твои братья, видя, как ваши сыны несут в галактику просвещение.
Он отстраненно хмыкнул.
— Но ты здесь не потому, чтобы льстить мне, Рогал Дорн. Ты здесь, чтобы судить.
— Ты исчез, — произнес Дорн тем же мягким голосом, которым начинал разговор. — Сразу после предательства ты исчез. Где ты был?
Какое-то мгновение Восс молчал.
— Я говорил правду с тех самых пор, как твои сыны забрали меня
Круз оставался безмолвным. Он знал, что сказал Восс нашедшим его Имперским Кулакам, а также дознавателям. Круз знал, знал и примарх, но Дорн молчал. Молчание длилось до тех пор, пока Восс не посмотрел на Дорна и не сказал то, чего примарх ждал все это время.
— Я был с Магистром Войны.
Йактон Круз стоял в стороне, пока примарх смотрел на далекие звезды. Они находились в куполе-обсерватории, пузыре из кристаллического стекла на самом верху безымянной крепости. Над ними висел Сатурн, кольца мутных цветов напоминали Крузу прослойки жира в мясе. Дорн прервал дознание Соломона Восса, пообещав вскоре вернуться. Примарх сказал Крузу, что ему нужно подумать. Поэтому они пришли сюда, дабы размышлять под сенью звезд и ока Сатурна. Крузу казалось, будто Дорн надеялся на то, что летописец откажется от своих ранних слов, и он найдет способ освободить его.
— Он остался таким же, каким я его помнил, — вдруг сказал Дорн, глядя на рассыпанные по небосклону звезды. — Постарел, выглядит усталым, но он не изменился. На мой взгляд, ни единого признака порчи.
«Я должен исполнить свой долг», — подумал Круз, — «даже если это означает вонзить меч в незажившую рану». Он сделал глубокий вдох, прежде чем заговорить.
— Да, мой лорд. Но, возможно, вы видите то, что хотите видеть, — примарх не пошевелился, но Круз ощутил, как в стылом воздухе повисла опасность.
— Ты слишком много предполагаешь, Йактон Круз, — тихо прорычал примарх.
Круз осторожно приблизился к Дорну.
— Я ничего не предполагаю, — спокойно ответил старый воин. — У меня не осталось ничего, кроме нерушимого обета. Согласно этого обета я должен говорить подобное.
Примарх обернулся и выпрямился так, что Круз смотрел теперь ему в глаза.
— Даже вам, лорд.
— Ты хочешь сказать что-то еще? — проворчал Дорн.
— Да. Должен напомнить, что враг хитер, и у него в арсенале достаточно оружия. Мы можем защититься, лишь подозревая всех вокруг нас. Возможно, Соломон Восс остался таким же, каким вы его помните. Возможно, он все тот же человек. Возможно, — слово повисло в воздухе. — Но одного «возможно» недостаточно.
— Ты веришь ему? Что все это время он был с Гором?
— Я верю фактам. Восс был среди врагов, по собственному ли желанию или в качестве пленника. Он находился на корабле Гора, отмеченном символами наших врагов. Остальное же…
— История, — мрачно кивнул Дорн. — Он был величайшим сказителем из всех, кого мне приходилось встречать. Миллиарды жителей Империума знают о наших деяниях только благодаря его словам. Думаешь, он сейчас создает новое повествование?
Круз покачал головой.
— Не знаю, лорд.
— Тогда исполняй свой долг и спрашивай.
Круз сделал глубокий вдох и принялся перечислять все по пунктам, поочередно поднимая пальцы.
— Почему он отправился к Гору, если не был предателем? Гор уничтожил остальных летописцев во время чистки легионов. Зачем ему был нужен один из них живым?
Дорн не прерывал Круза, поэтому тот продолжал.
— И вражеский корабль с единственным важным человеком на борту не мог попасть в Солнечную систему просто так.
На миг он остановился, обдумывая то, что волновало его сильнее всего. Дорн все еще смотрел на Круза, молча внимая его словам.
— Это была не случайность. Его нам вернули.
Дорн кивнул, обращая тревогу Круза в вопрос.
— А если так, то зачем?
— Почему ты отправился к Гору? — спросил Рогал Дорн.
Они вернулись обратно в камеру. Примарх сидел за столом напротив Соломона Восса, Круз стоял у двери. Восс отхлебнул ароматный чай из помятой металлической кружки. Он попросил его, и Дорн не смог ему отказать. Летописец с наслаждением проглотил напиток и облизал губы, прежде чем начать.
— Я был на Гаттусе с 817-м флотом, когда услышал о восстании Гора против Императора. Поначалу я не мог в это поверить. Пытался понять причины, вплести это в некий контекст, докопаться до сути. Мне не удалось. Но когда я понял, что не улавливаю смысл, то догадался, что следует предпринять. Нужно было узреть правду воочию. Я бы стал ее свидетелем и понял смысл увиденного, а затем бы облек это в слова так, чтобы и другие смогли разделить мое знание.
Дорн нахмурился.
— Ты сомневался в предательстве Гора?
— Нет. Но я был летописцем, величайшим летописцем. Моим долгом было запечатлевать великие исторические события. Я знал, что другие станут сомневаться или не верить в то, что величайший сын Империума восстал против него. Если это было правдой, то я хотел, чтобы она кричала из работ каждого летописца.
Круз заметил, как в глазах Восса мелькнула вспышка вдохновения и огня. На мгновение усталость испарилась, и ее место заняла убежденность.
— Ты слишком много на себя взял. Ты хотел понять смысл бессмысленного, — сказал Дорн.
— Летописцы превратили события Великого крестового похода в реальность. Если бы не мы, кто бы о них вспомнил?
Дорн покачал головой.
— В войне легионов нет места творцам.
— А другие войны, которые мы запечатлевали, разве они были более подходящими? Когда все построенное тобой, нами оказалось под угрозой, где еще мне следовало быть? Я был летописцем, и моим долгом было стать свидетелем этой войны.
Восс поставил кружку на стол.
— Я принялся составлять план, как, используя контакты и знакомства, добраться до Исствана-5, — Восс скривился, словно пережевывая горькие слова. — А затем появился «Эдикт о роспуске». По приказу Совета Терры летописцев более не стало. Нас предстояло интегрировать в обычное общество. Те, кто в это время находились в составе флотов, лишились права запечатлевать события.