Лучшее за год III. Российское фэнтези, фантастика, мистика
Шрифт:
— Андрюшенька, это и есть польза. Ты же столько энергии вхолостую тратил!
— Так это что — мне теперь только самостоятельно?
— Я говорю — сублимация, а не другое слово.
— А если я жениться захочу?
— Су! Бли! Ма! Ци! Я! Рано тебе ещё жениться.
Всё, в общем, оказалось не так страшно, и даже полезно: Бен вымуштровал Опарыша настолько, что тот вполне сносно мог шить, варить, вязать, крутить гайки и ревизировать кран-буксы. Оказывается, руки сами знают, что делать… эй-эй, СУБЛИМАЦИЯ, вам говорят!
Впрочем, дальше мелкой
Разумеется, лучше лопатой работать, чем сублимацией заниматься. И обо всяком меньше думаешь, и Бен молчит в тряпочку.
Коллеги на Андрюху не особенно обращали внимание. Чёрствость их душевная проистекала вовсе не из-за презрения к говорящему уду, нет! Андрей бы здорово удивился, если бы узнал, что бригада втихомолку гордится Беном. Просто работы по рытью тоннеля шли немного не так, как планировали «бурильщики». Прямо скажем — куль Андрюхин как в воду смотрел: земля постоянно осыпалась, так что Игорю с Лёхой пришлось выдумывать специальный бандаж для укрепления стенок. На это уходила масса времени и материала, а так как металл тибрили казённый, требовалась осторожность и чувство меры, чтобы не спалиться раньше времени. Да ещё и копать приходилось.
То есть, конечно, копал Андрюха, но лучше бы «бурильщики» сами это делали. Опарыш без устали колупал землю, однако неловко и очень медленно. Ведро грунта в десять минут — это очень плохо даже для слесаря. Игорь изматерился на Андрюху аж до хрипоты: и кампучийцем клёпанным его называл, и сидором лохмоногим, и даже волокотинское ругательство вспомнил — туибень, с ударением на «у».
Дошло до того, что сварщик с психу едва не уволил Опарыша без выходного пособия, но смертоубийство удалось предотвратить силами кузнеца и прачки.
— Кто копать будет, клепать ту Люсю? — спросили они у Игоря.
— Да лучше вообще не копать, чем вот так вот!
— Так ты и не копаешь, — сказала Лена. — Америка глубоко.
— Да мне вообще насрать на вашу Америку!
— Жопа устанет, на Америку-то срать, — улыбнулся кузнец.
— Ну и любитесь, как хотите! — Игорь плюнул и ушёл пить чай.
Конечно, бурение продвигалось медленно, и напряжённость в коллективе от этого возрастала, тем более что Волокотин и Бен каждый день так или иначе упоминали о бесплотных надеждах попасть в Америку сквозь землю.
— Если рассуждать логически, — глубокомысленно заметил окаянный отросток, — если вы начали копать, то подобная мысль наверняка пришла в голову и там, наверху…
Все посмотрели на Андрюху.
— Я не его имел в виду, — сказал Бен и продолжил: — С наибольшей долей вероятности можно утверждать, что руководство нашей страны поручило
Самое обидное — он, скорей всего, был прав. Но заговорщики уповали на то, что нигде о попытках воссоединиться с западным полушарием не говорилось. В основном все пытались просверлить небесную твердь, по счастью — безуспешно.
В общем, казалось, вся идея пошла прахом. И в этот тяжёлый час всю бригаду, кроме Оскара и Лёхи, отправили в командировку.
8
Самое противное — это когда нет работы. Вроде как зазря хлеб ешь. Умом, конечно, понимаешь: копейки платят, за эти деньги только и можно, что ни куля не делать, но уж больно советское прошлое в нас глубоко засело. Нам солнца не надо — нам партия светит, нам хлеба не надо — работать давай!
Лёха, конечно, не был трудолюбивым. Если можно клепать вола, почему бы и нет? Но сидеть целыми днями без дела и перебирать домино надоедает быстрей, чем самая муторная и однообразная работа.
Можно, конечно, и с Леной на кухне посидеть, в шашки поиграть, с Оскаром покурить… но у Оскара и Лены работа есть постоянно, а у кузнеца — нет. И в последнее время какая-то дурацкая: кашпо всякие делать в управление. Вот когда Лёха в депо работал, занятие всегда находилось: и башмаки править привозили, и втулки закаливать, и трос рубить… промышленная ковка нравилась ему гораздо больше художественной. Чувствовалось, что ты нужен кому-то, что без тебя дело может остановиться, жизнь вообще острее казалась. А все эти загибулины и выгибоны для декорирования интерьера — это с жиру беситься.
Наконец, когда Лёху совсем задрало перебирать домино и гонять чаи, он решил сам лезть в туннель. Но не тут-то было. Заглянув в колодец, кузнец присвистнул и позвал Оскара. Вместе они опустили в недра лампу-переноску, насколько хватило кабеля, но дна не обнаружили. Конечно, переноска была короткая, шесть метров, и света от неё было шиш да маленько, но мужики заподозрили неладное и позвонили на рудник, Игорю.
Тот послал всех на куль.
— Мы тут клад нашли, не отвлекайте! — сказал он.
— Какой клад, у нас туннель провалился! — заорал Лёха.
— Куль с ним. Не до вас сейчас! — Игорёк отключился.
— Клад? — Оскар закурил. — Цветмет, что ли?
Недалеко от эстакады, по которой бригада тянула трубопровод, рудниковские бульдозеры производили планировку местности. Захламленный пустырь возле солеотвалов разровняли, и по этой площадке Игорек попёрся в раздевалку, за сигаретами. Правда, до сигарет он так и не дошёл — споткнулся и упал, едва не пропахав носом землю. Поминая клепаную тётю и всех ишаков Хорезма, Игорь обернулся, дабы разглядеть, обо что чуть не упал, и увидел изогнутую буквой зю железяку. Игорёк бы и плюнул на этот хлам, если бы не подозрительный зеленоватый налёт на металле. Он пригляделся, колупнул землю сапогом, и обнаружил ещё три жилы толстенного медного кабеля в свинцовой оплётке.