Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)
Шрифт:
Стивен Галагер
Поющая куколка
Пер. Н.Кулешевой
Стивен Галагер родился в 1954 году в английском городе Сетфорде, графство Ланкашир. Четыре года работал на телевидении, однако служебные обязанности отнюдь не способствовали занятиям литературным творчеством. Последующая работа на радио позволила Галагеру взяться за перо.
Издав свою первую книгу «Химера», Галагер уволился и отправился в США с намерением оставаться там, пока не кончатся деньги. Он много путешествовал и на некоторое время осел в Финиксе, штат Аризона, где написал детективно-мистический триллер «Долина огней». В 1981 году Стивен
Перу Галагера принадлежит более дюжины повестей, в его творческом багаже множество сценариев, в том числе экранизация «Химеры». В 1998 году он написал и поставил мини-сериал по своему роману «Октябрь». Одна из последних работ — повесть «Белый Бизанго».
Галагер неоднократно публиковал свои произведения в периодических изданиях («The Magazine of Fantasy & Science Fiction»; «Azimov's SF Magazine»; «Weird Tales»), а также в сборниках («Shadows»; «The Dark»).
Рассказ «Поющая куколка» увидел свет в журнале «Weird Tales».
Если вам выпало счастье оказаться родителем музыкально одаренного ребенка, то вам знакома вся эта фестивальная круговерть. Я не имею в виду тусовки международного уровня, нет. Я говорю о конкурсах, которые проводятся в школьных актовых залах или церковных холлах, насквозь продуваемых сквозняками, и где главная награда — мелочь в почтовом конверте. Я говорю о холодных субботних утрах, немногочисленной аудитории, состоящей главным образом из учителей пения, взволнованных родителей и, конечно, судей, профессионализм которых варьируется в зависимости от того, насколько их оценки отличаются от ваших. И о юных голосах, срывающихся от волнения.
Как вы, наверное, уже догадались, и я там был. Не в качестве участника, упаси бог! Когда пою я, даже наша собака удирает из дому.
А юному дарованию поддержка взрослых необходима, как автогонщику — бригада механиков. В этом качестве выступали родители. Подвезти, подбодрить и все такое. Некоторых детей сопровождала целая куча родственников, и это в сущности была бесплатная клака среди не слишком щедрой на аплодисменты публики.
Но мы не такие.
Когда моей Вики — Виктории! — исполнилось двенадцать, ей стало лень заниматься и потребовалось некоторое принуждение, в пределах разумного конечно. Но мысль о сопроводительной команде, представляющей собой все живые листья семейного древа, приводила ее в ужас.
— Кто-то один из вас может прийти, — заявила она. — Но не надо усаживаться в первом ряду и мозолить мне глаза.
Это было в прошлом году. Вики любила петь и делала это неплохо, но не видела в этом занятии смысл жизни.
Дорога на очередной субботний конкурс заняла у нас около часа и привела в крошечный городок на побережье, название которого вам ни о чем не скажет. Вики взяла с собой ноты, бланк участницы и бутылку минералки.
Ежегодные певческие фестивали проводились в этом городке с 1948 года, и мы уже дважды здесь побывали. В этом году учительница Виктории заявила ее в четырех различных номинациях. На целый день. Помещение для первого выступления понравилось нам меньше всего — актовый зал с высоким потолком и крошечной сценой, об акустике говорить не приходилось. Собственно, говорить о ней вы могли, но вам пришлось бы кричать, чтобы быть услышанным. И в это время года там было так холодно, что пар шел изо рта.
Мы посидели в машине.
— Ну что ж, — сказал я, — тебе еще что-нибудь нужно? Дочка покачала головой.
Я знал, что у нее уже несколько дней побаливает
Конкурс уже начался. Мы дождались перерыва между выступлениями и, обойдя треногу с видеокамерой, заняли свои места.
Стол судьи стоял по центру, а место солистов — справа от рояля перед сценой. Задник сцены был задрапирован тканью, разрисованной по мотивам «Волшебника страны Оз». Судья оказалась женщиной далеко за пятьдесят, с прямой спиной, напудренная и немного угрюмая. Впрочем, я давно уже определил для себя, что бессмысленно пытаться оценить человека, пока он ничего вам не сказал.
Викино выступление было в середине программы. Сейчас выступали самые младшие. Низкое зимнее солнце проникало сквозь окна в конце зала, заставляя солистов щуриться.
Утро, детские голоса… Некоторые пели чисто, большинство — не очень, но каждый из них был чьим-то счастьем.
Эндрю Ллойд Уэббер пользовался подавляющим успехом. За полчаса мы три раза прослушали «Свист на ветру», за которым последовало «Я просто девушка, которая не может сказать «нет». Я узнал нескольких конкурсантов прошлого года.
Дошла очередь до Вики. Она исполнила свою песню и, вернувшись, произнесла:
— Это было отвратительно.
Это не было отвратительно, но мы-то знали, что она может лучше. А я к тому же полагал, как, вероятно, и большинство из присутствующих здесь родителей, что только мой ребенок и заслуживал внимания, а все остальные могли бы уже разъезжаться по домам.
Вот кто-то пропел сценку из «Энни», сольную партию из «Отверженных», вслед за этим снова «Свист на ветру», судья что-то черкнула в своем блокноте и вызвала следующую конкурсантку.
Имя было какое-то экзотическое, я толком не расслышал и заглянул в программку. Чантл. Девочку звали Чантл. Это выделяло ее среди множества Эмм и Дженни. На другом конце ряда произошло какое-то движение, и я вытянул шею, чтобы разглядеть это чудо.
Маленькая девочка лет восьми-девяти в кардигане и платье, напоминающем занавеси в конторе ритуальных услуг.
Девочка встала у рояля, ожидая кивка судьи. Аккомпаниатор сыграл вступление, и мы услышали изумительную интерпретацию темы «Не плачь по мне, Аргентина».
Если позволите, вот мое впечатление. Это было совершенно и вместе с тем — ужасно. Причину такой двойственности я и сейчас не могу объяснить. Дикция певицы была четкой, интонация — безупречной. Чантл выводила мелодию строго по нотам и сопровождала сюжетные повороты песни приличествующими жестами, как актриса.
Но видеть восьмилетнего ребенка, так точно передающего взрослые, я бы даже сказал матерые, движения души, было все равно, что наблюдать за прожженной вертихвосткой, имитирующей эротическое возбуждение. Юная конкурсантка пела с пугающим старанием. Если на первый такт она прижимала ладони к сердцу, а на следующий простирала руки к зрителям, то, когда соответствующие такты проигрывались вновь, жесты повторялись с безукоризненной точностью. Чантл смогла даже воспроизвести оригинальную американскую интонацию песни.
Я поискал глазами родителей этого вундеркинда. Ага, вот ее мать. Рядом с нею сидел мальчик лет пяти-шести. Обыкновенный мальчик, ерзающий на своем месте, вертя головой во все стороны. Вся энергия его маленького тела протестовала против навязанной ему неподвижности.
А мать… О! Она заслуживала не меньшего внимания, чем ее маленькая дочь. Нельзя сказать, что это была женщина в возрасте или даже «средних лет». Но ее молодость словно вытекла из нее прежде времени. Пепельные, коротко стриженные волосы были зачесаны за уши.