Лучший экипаж Солнечной

Дивов Олег Игоревич

– Спасибо, Фил, – Рашен кивнул, вид у него был польщенный. – Ну что ж, уважаемые коллеги. Думаю, что своим похвальным единодушием и преданностью интересам группы F вы заслужили некоторые объяснения. Конечно, вы уже заметили, что в оперативной схеме не указано расположение двух кораблей. Это БМК «Джон Гордон» и СБК «Пол Атридес». Все правильно. После того, как группа уходит к Земле, я сажаю на «Гордон» одну свою вахту и увожу его прежним курсом навстречу эскадре Рабиновича. Скажу Бобби пару слов, оставлю ему в подарок «Гордон», а сам вернусь на «Атридесе». Вам спешить некуда, а я пойду

самым полным, так что соскучиться вы не успеете. Недельку помозолите землянам глаза, напомните им, с кем имеют дело, а тут и я подойду. Вот, собственно, и все. Да, Педро, что тебя волнует?

– Извините, сэр, – встал Педро. – Мы, конечно, знаем, что вы с Рабиновичем старые друзья, но это еще не повод вам так рисковать. Мы не дети, сэр. Мы отлично понимаем, что вы не вернетесь.

– Да ну? – спросил Рашен, хитро прищурившись.

– Я уважаю ваше мнение, сэр. Но, по-моему, прежде чем спасать наши шеи от петли ценой собственной жизни, вы могли бы спросить и нас, – заявил Педро.

– Вот именно! – заметил «Фон Рей», который явно очень не хотел принимать у себя на борту штаб контр-адмирала Задницы. – Все по красножопым стреляли, все и ответим. Не так, что ли, мужики?

– Так! – нестройным хором поддержали его мужики.

Рашен коротко глянул на Эссекса. Тот гордо выпятил грудь.

– Знай наших! – усмехнулся он.

В зале поднялся многоголосый шум, сопровождающийся вскакиванием с мест и бурной жестикуляцией.

– Все пойдем к Рабиновичу! – выкрикнул «Роканнон». – Пусть только рыпнется!

– Вы что, юноша, уже стрелять научились? – ехидно поинтересовался Рашен. – Облом системы у него, а туда же, как большой. Ну-ка, тихо все! Сели! А ну, сели по местам! Я кому сказал?!

Офицеры слегка поутихли, но смотрели по-прежнему воинственно и явно не собирались бросать адмирала в беде.

Рашен перегнулся через стол и заглянул в монитор.

– Не готово еще, – сказал ему Эссекс.

– И какой урод выдумал эту дальнюю связь! – в сердцах воскликнул Рашен. – Одно расстройство каждый раз…

– Русский ее выдумал, – подал голос Боровский. – Забыл фамилию. Что-то типа Айвенофф. Или Айвен…

– Что-то типа Эйзенштейн, – процедил Рашен. – Или типа Боровский. Чего ты там стоишь, народ пугаешь? Иди сюда!

– Мне отсюда лучше видно, – сказал Боровский. – Я слежу, чтобы никто под шумок нашу самогонку не спер.

Конференц-зал огласился дружным хохотом. Рашен улыбнулся. Боровский, как всегда, идеально подгадал с репризой. Никто лучше него не умел подавать дурацкие реплики в излишне патетический момент. Вот и сейчас Боровский всего лишь одной фразой сбил царившее в зале напряжение.

– Группа, стой! Внимание! – скомандовал Рашен. – У связистов пока не готова картинка. Мы получили донесение от коммандера Файна. Держитесь за кресла, господа офицеры. Файн нашел чужих. И они проявили агрессию.

Офицеры, как громом пораженные, уставились на Рашена. Несколько мгновений в зале никто не шевелился, а затем со своего места опять встал Педро. На этот раз очень медленно.

– Господин адмирал, сэр, – произнес он удрученно. – Простите мою дурацкую вспышку эмоций. Я вел себя недостойно. Приношу вам свои извинения, сэр.

– Спасибо, коммандер, – сказал Рашен. – Никаких проблем. Я отнюдь не в обиде. Надеюсь, вы понимаете, зачем я держал вас в неведении?

– Да, сэр. Теперь – да. Вы хотели проверить…

– Конечно. Вы уж простите мне этот небольшой эксперимент. Все мы люди, друг мой, у всех есть нервы. Сколько мы за эти сутки потеряли человек, Фил?

– Десять, – вздохнул Эссекс.

– Понимаете, – сказал Рашен, – мне нужно было убедиться, что группа F перенесла этот стресс и по-прежнему готова работать как единый организм. Я получил ответ, и я горжусь своими офицерами. Садитесь, Педро. Спасибо. Итак, господа, как только мы посмотрим, что там нашел Файн, я отошлю картинку на бакен полицейской эскадры. Ну что, теперь никому не кажется, что Рабинович меня арестует?

– Да что ж он, больной, что ли… – буркнул «Фон Рей».

– А реактор ты все равно починишь, – сообщил ему Боровский.

– Теперь уж починю, – согласился тот.

– Еще вопросы? – спросил Рашен. – Нет? Хорошо. Господа, вы получите отчет Файна на свои терминалы немедленно по окончании декодировки. Я рассчитываю в связи с этой новостью выступить примерно через два часа по внутригрупповой трансляции с обращением к личному составу. А сейчас прошу меня извинить, время… Эссекс!

– Господа офицеры!

– Вольно! Всем спасибо. Ровной тяги вам, друзья мои. И до встречи.

– Адмиралу Рашену – ура! – заорал кто-то. Рашен очень явственно смутился и под троекратный оглушительный рев почти бегом выскочил из конференц-зала. Уставом флота такие выражения чувств не были предусмотрены, да и не случалось раньше в группе F ничего подобного.

– Мозер! – крикнул Боровский, когда эхо отгуляло по стенам. – Где ты там? Хватай канистру, побежали!

– Я вот только не понимаю, – задал в пространство вопрос «Роканнон». – Зачем «Гордон»-то сдавать?

– Тормоз, – сказал ему Педро. – Без «Гордона» мы для Земли не так опасны. Будет равновесие сил.

– Ни хрена себе равновесие…

– Пока у нас Рашен, – заметил «Фон Рей», – перевес все равно на нашей стороне. Мозер! Зараза! Куда понес?! Ну налей ты хоть стакан!

* * *

Когда интерком Вернера, тоненько пискнув, включился на прием, Эндрю уже третий час ползал по разгруженной зоне, тестируя работу системы управления огнем. Зачем он это делал, Эндрю сам не знал, но так ему было спокойнее. Думать он все равно больше не мог. А вернуться сейчас в рабочую зону, где обитали дорогие ему люди, которых он собирался обречь на позорную сдачу корабля, было выше его сил. Уж лучше бы он твердо знал, что намеревается делать. Но Эндрю так и не смог ни на что решиться. С тяжестью на сердце и саднящей болью в висках он совершенно механически обследовал внутренности центрального ствола, ползая, как муха, среди хитросплетения кабелей. Все-таки это было лучше, чем висеть на стене и переживать. Он уже здорово превысил норму пребывания в невесомости, но это его не беспокоило, скорее даже наоборот. Спасительный повод наглотаться транквилизаторов и провалиться в тупой беспробудный сон.