Лукавый Морок
Шрифт:
– И ты ими со мной поделишься? – игриво уточнила она, с трудом вспоминая, когда в последний раз использовала подобный тон. До того, как Володя Дементьев появился в ее жизни, очень давно.
Он изобразил задумчивый вид, поднимая глаза к потолку, и деланно-неуверенно протянул:
– Ну, не зна-а-аю… А что мне за это будет? Ты укажешь меня соавтором? Или мы можем договориться о каком-нибудь проценте с продаж?
– Нет, вряд ли, – хмыкнула Ольга, с сомнением качая головой. – Максимум готова делать тебе посвящение с благодарностью в начале книги и называть своим Музом.
– М-м-м, звучит заманчиво, – рассмеялся он, снова переводя взгляд на нее и как бы невзначай подвигаясь ближе. – Содержанец – это довольно необычно.
– Не так необычно, как тебе кажется, – отмахнулась Ольга, против воли повторяя его движение.
В голове крутилась мысль о том, что надо обязательно еще доехать до дома, потому что отправиться в путешествие как минимум без арсенала привычной косметики она себе позволить не могла. Даже просто остаться на ночь без ряда средств будет проблематично и некомфортно.
Но рука Дементьева уже скользнула вокруг ее талии, привлекая ближе, и Ольга мысленно махнула рукой. Машина на стоянке, по пустым ночным дорогам она обернется туда-обратно меньше, чем за час. А еще не так поздно.
29 октября 2016 г., 22:00
Квартира встретила его спертым воздухом и запахом заброшенности, поэтому первым делом Костя Долгов прошел по всем комнатам и открыл окна. В помещение сразу ворвался холодный ветер, моментально превратившийся в сквозняк, но его это не смутило. Он провел кончиками пальцев по поверхности мебели, машинально отмечая, что слой пыли не такой толстый, как он ожидал. Следовало протереть ее, но силы внезапно кончились, стоило ему переступить порог квартиры.
Стоя посреди темной гостиной, освещаемой лишь никогда не гаснущими огнями города, Долгов стянул пиджак, бросил его на диван и шагнул к панорамному окну, на ходу ослабляя узел галстука, а потом и полностью распуская его. Узкая полоска темной плотной ткани змеей скользнула на подоконник, а сам Долгов присел на его краешек, расстегивая верхние пуговицы рубашки. Когда дышать стало легче, запустил пальцы в идеально лежащие волосы и взъерошил их.
Усталость наваливалась тяжелым камнем. Перед тем, как отправиться на это расследование, Долгов приехал из другой командировки. У него имелось два дня на отдых, никто в ИИН не стал бы возражать, если бы он провел какое-то время дома, позволив себе выспаться: в ненормированном графике есть свои минусы, но и плюсов хватает. Однако Долгов предпочел оба дня провести на работе, и каждый раз находил повод немного задержаться.
Проблема была в том, что спать он все равно не мог. Каждый год, примерно в это время, вот уже несколько лет происходило одно и то же: сны становились тревожными, поверхностными. Он просыпался посреди ночи с отчаянно колотящимся сердцем и тяжелым дыханием, а потом долго лежал на спине, глядя в темный потолок. Сон не шел, даже глаза не закрывались. Иногда ему всю ночь не удавалось уснуть, он задремывал лишь незадолго до будильника.
Этот год не стал исключением, хотя Долгов очень надеялся. Время шло, а время должно лечить. Умом он понимал, что одного только времени мало, что нужна еще и терапия, возможно, даже медикаментозная, но как большинство людей убеждал себя, что справится и так. А может быть, просто не верил в то, что лечение поможет. Или что он этой помощи заслуживает.
Ему требовалось не лечение, а наказание. То самое, которого он избежал тогда. Все эти годы он снова и снова задавался вопросом, не лучше ли было пойти в тюрьму. Уже вышел бы, а вместо этого продолжает вариться в персональном аду, сотканном из воспоминаний и чувства вины, которое последние годы только росло. И, конечно, было глупо надеяться, что один хороший поступок, правильно выбранная сторона, сможет так быстро все изменить.
Он потер руками лицо, прогоняя воспоминания и черные мысли, повернул голову, ища взглядом массивную пепельницу из темного камня. Та нашлась на своем обычном месте, и Долгов подтянул ее к себе. Она громко шаркнула, скользнув по шершавой поверхности подоконника. Кончик пальца привычно лег на ободок и пробежал по кругу, споткнувшись три раза в тех местах, где были предусмотрены выемки для зажженной сигареты.
Долгов прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям и заодно – к тишине квартиры и шуму города, заползающему в открытые окна.
Он жаждал почувствовать. Или услышать. А лучше хотя бы мельком увидеть, когда откроет глаза. С тех пор, как Лиля сказала ему, что видела на его подоконнике призрачную женщину, водящую кончиком пальца по ободку пепельницы, он мечтал лично убедиться в ее существовании, в ее присутствии. Не слишком здоровое желание, он это осознавал. Мертвым надо позволять уйти, а не держать их рядом с собой. Что она могла ему сказать? Чего он ждал от нее? Прощения? Или того самого наказания?
Под опущенными веками снова замелькали картинки воспоминаний, а потом Долгов явственно услышал грохот. Как будто что-то с силой ударило в дверь или стену. Глаза сами собой раскрылись, сердце в груди встрепенулось и дыхание на мгновение замерло.
Нет, ничего. Тишина и пустота. Показалось.
Сквозь тонкую ткань рубашки спину неприятно морозило тянущим с улицы промозглым осенним воздухом, поэтому окно пришлось закрыть. Это нехитрое движение показало, что сил действительно ни на что не осталось, зато мучил голод.
Долгов оставил в покое бесполезную пепельницу, подошел к дивану и достал из кармана пиджака смартфон. Свет он так и не включил: уличных фонарей и наружной рекламы вполне хватало, поэтому подсветка экрана, в первый момент вспыхнувшая слишком ярко, немного резанула по уставшим и успевшим привыкнуть к полутьме глазам.
Заказав ужин в ресторане, находящемся рядом с домом, Долгов переключился в приложение с будильником, где взвел сразу три с разницей в десять минут. Что-то подсказывало ему, что уснуть рано снова не удастся, а значит, завтра с утра встать будет нелегко. Никто не умрет, конечно, если он опоздает на час, поедут попозже, но все-таки не хотелось никого задерживать.
Конец ознакомительного фрагмента.