Лукреция Борджиа. Лолита Возрождения
Шрифт:
В голосе Лукреции слышалась такая уверенность в своих силах, что Альфонсо невольно улыбнулся, он привлек жену к себе, поцеловал в золотистые волосы:
– Ах, ты, мой губернатор… Как же я люблю тебя.
Лукреция вдруг вспомнила свои сомнения:
– Альфонсо, скажи… а если родится девочка, ты будешь ее любить?
– Конечно, буду! Как можно не любить свою дочь, да еще и рожденную такой прекрасной матерью.
– Не меньше, чем сына?
Он снова поцеловал жену:
– Я буду любить того, кого ты родишь. Только не перетруждай себя, умоляю, ты должна
– Я чувствую себя прекрасно, особенно после того, как ты вернулся к нам.
Проснувшись утром, Альфонсо не обнаружил рядом супруги. Широкая кровать позволяла им спать, не задевая друг дружку, но как жена сумела так тихо улизнуть? На мгновение стало страшно: вдруг ее похитили?! Хорош муж, если не слышал, как из-под носа воруют жену!
Он окликнул слугу, лукавая физиономия Пьетро не выражала ни малейшего беспокойства, значит, все в порядке, тревоги в замке нет. Да и как можно было похитить Лукрецию из этого замка на вершине?
Одеваясь, Альфонсо осторожно поинтересовался, не видел ли Пьетро хозяйку.
– Донну Лукрецию? Она с рассветом на ногах и занята делами. Просила вас завтракать одному, а обед подадут на всех…
Альфонсо оделся, действительно позавтракал в одиночестве, поглазел на окрестности со стены, без дела пошатался по замку и решил поинтересоваться, чем же занимается его супруга.
– Донна Лукреция в кабинете…
Дверь в кабинет он открыл тихонько, но Лукреция заметила, подняла голову от бумаг, которые обсуждала с какими-то людьми, кивнула:
– Герцог Бисельи, мы решаем вопрос о строительстве нового моста через реку Мареджо…
Альфонсо счел это за приглашение присоединиться к обсуждению и вошел. Присутствующие поклонились мужу губернатора, чуть расступились, но он сделал знак, что послушает чуть в стороне. Альфонсо не хотел смущать Лукрецию своим присутствием, а потому старался сделать его как можно менее заметным.
Непонятно, заметила ли сама Лукреция его маневры, но она тут же вернулась к обсуждению дел. Прислушавшись, Альфонсо понял, что это не попытки чиновников Сполето красочно расписать некое мероприятие, на которое дочь Папы могла бы выпросить у него деньги. Нет, Лукреция обсуждала подряды на строительство, доказывала, что их стоимость завышена, подсказывала, как лучше договориться… потом речь шла о ремонте дороги в замок.
– Она нужна прежде всего не мне, а самим жителям. Французы недалеко, мало ли что…
Потом обсуждали нужды школы, здесь Лукреция все решила быстро и просто:
– Отремонтировать за мой счет, я выделю необходимые средства. А двоих мальчиков, что показали особенные способности к рисованию, отправить учиться, куда – подумаем. На это я тоже выделю деньги. – Она вдруг чуть лукаво улыбнулась. – У Сполето должны быть свои художники не хуже Филиппо Липпи. А Лукреции для них найдутся, местные девушки весьма красивы.
Альфонсо уже устал, а его супруга все решала и решала многие вопросы. Она определяла, повышать ли плату охране на местном рынке:
– Пока не стоит, пусть сначала наведут порядок,
– Но ведь он вор…
– Нужно было поймать мальчишку и привести ко мне. Ребенок не станет воровать хлеб, если ему есть что кушать дома. А настоящих воров словно не замечают. Если так пойдет, велю поставить виселицу и сама прослежу, чтобы повесили разбойников, как это сделал когда-то Его Святейшество. Или тех, кто допустил, чтобы они хозяйничали на дорогах вокруг Сполето.
О том, сколь жесткой рукой Папа Родриго Борджиа когда-то навел порядок в Риме, знали многие, и многим же верилось, что рука у дочери не дрогнет тоже…
Альфонсо смотрел на решительную, деловитую Лукрецию, на то, как прислушиваются к ее словам окружающие, как готовы выполнить любое распоряжение, и понимал, что это не игра и не первое вот такое их обсуждение. Лукреция действительно правила, а не пребывала в Сполето, хотя никто не предъявил бы претензий, если бы молодая беременная женщина вовсе не вмешивалась в дела города и округи, а лишь развлекалась.
Сидеть, просто слушая, было скучно, и Альфонсо тихонько выскользнул из кабинета. Кажется, этого никто не заметил.
Немного позже за обедом Лукреция, словно извиняясь, объяснила:
– Я вчера пропустила такую встречу. Сегодня пришлось наверстывать упущенное. Ты не скучал?
– Лукреция, я мог бы помочь тебе. Ты говорила о разбойниках и необходимости навести порядок на дорогах вокруг Сполето.
– Нет, только не это!
– Почему?
– Это опасно.
– Для кого?
– Для… для всех!
Альфонсо рассмеялся. Он понял, что недоговорила Лукреция, она просто боялась за мужа.
– Лукреция, я взрослый человек и способен не только постоять за себя, но и справиться с разбойниками…
– Нет, Альфонсо, пожалуйста, нет! Я так долго ждала тебя, что сейчас боюсь, чтобы с тобой ничего не случилось.
Они довольно долго спорили, спор закончился ничем, но каждый задумался о своем.
За последние месяцы, пока Альфонсо не было рядом, а она сама вынуждена заниматься кучей серьезных дел, с которыми не всякий мужчина справился бы, Лукреция неизмеримо повзрослела. Взрослости ей добавляло и ожидание ребенка, вернее, ответственность за него. Потеря предыдущего малыша заставила молодую женщину быть более осторожной и серьезной.
Альфонсо же остался влюбленным юношей, и теперь, несмотря на то, что Лукреция выглядела совсем девочкой, она оказалась взрослой женщиной, испытывавшей к мужу скорее покровительственные, чем уважительные чувства. У Лукреции появилось желание не только обнимать и ласкать Альфонсо, но и в большой степени опекать его.
Хорошо, что этого пока не понимали оба. Интуитивно Альфонсо старался из-под этой опеки ускользнуть, но самому по-настоящему опекать жену ему не приходило в голову. Для герцога Бисельи его жена была просто возлюбленной, которая вот-вот родит ребенка. И сам того не замечая, Альфонсо действительно все больше становился опекаемым, а решения, даже касавшиеся обоих, все чаще принимала жена.