Луна Ктулху (сборник)
Шрифт:
Я лишь вздохнул.
— Но это ужасно. Обладай люди необходимыми знаниями, вся история пошла бы по иному руслу.
Человечеству удалось бы избежать многих ужасов…
— Или наоборот, — возразил Ниогхта, при этом челюсти ящера столь плотоядно щелкнули, что я отшатнулся. — Люди — создания неразумные. И если бы им в руки попали знания Древних, неизвестно что случилось бы. Недаром Ктулху всячески оберегает мудрость и Древних, и Старцев, пребывая во сне. Если уж так получились, если Старцы допустили, чтоб их создания выжили Богов с планеты, то пусть все
Будущее же инвариантно, и уж если все так получилось, то главная задача — не нарушить равновесие, не сместить интерес человеческих масс в запретную область.
— Вы очень плохо думаете о людях.
— А почему я должен думать о них хорошо? — и ящер начал подниматься на зиккурат по узкой лесенке. Я последовал за ним. Подъем оказался тяжелым.
Во-первых зиккурат, как все сооружения Белого города, оказался гигантским. Он поднимался метров на пятьсот над окружающими руинами, а ступени, по которым приходилось подниматься, были много выше и явно рассчитаны не на людей.
— Зачем мы туда идем? — с трудом спросил я.
— Если кто и потревожил спокойствие этого города, то в первую очередь полез сюда.
Поднявшись на двадцать уровней, мы остановились. Судя по внешнему виду, Ниогхта нисколько не устал, я же, не смотря на то, что весил много меньше, чем на Земле, хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды.
— Теперь ты понимаешь, насколько слаба человеческая плоть, и почему я. имея обширный выбор, никогда не использую тело, подобное человеческому?
Вы — люди — далеки от венца творения, вы одни из самым неприспособленных, низших существ, коим надлежит всегда быть рабами…
Я слушал Ниогхта и чем он больше говорил, тем меньше мне нравился. Хорошо было лишь то, что благодаря простертой надо мной длани Великого Ктулху — откуда он это взял, ума не приложу — он не мог никак повредить мне.
Мы останавливались раз десять, и всякий раз мне требовалось больше времени, чтобы восстановить дыхание. Но вот, преодолев последние несколько метров, я оказался на верхней плоской площадке.
Какое-то время я стоял тяжело дыша, согнувшись и уперев руки в колени. Ниогхта все говорил, но я практически не слышал его слов. Кровь пульсировала у меня в висках, воздух со свистом вырывался из легких.
И только чуть отдышавшись, я разогнулся и замер, потрясенный открывшимся мне видом. Далеко-далеко до самого горизонта простирались белые руины, среди которых было несколько зданий, много выше зиккурата, на вершине которого я находился.
Почти рядом раскинулось металлическое поле «тарелок», а чуть дальше темнел колодец Ниогхта.
— Это что так всюду? — спросил я.
— Ты хочешь спросить, насколько велик Белый город? — поинтересовался Ниогхта, прервав свои космогонические рассуждения.
Я кивнул.
— Не так велик, как должно быть, — вздохнул ящер. — Этот город должен был затмить все города этой Звездной системы. Тут собрали множество чудес со всего мира, но… Древним не хватило времени, чтобы все закончить должным образом, а теперь, оказавшись на Луне, он превратился в своего рода памятник, символ, место паломничества…
— Вот только паломников не видать… — ехидно заметил я.
— Всему свое время. Сейчас же нам надо отыскать незваных гостей. Ты восстановил дыхание?
— Да, — ответил я.
— Тогда пошли, и ящер увлек меня к середине площадки. Там, на вершине зиккурата, открывалась черная дыра, ведущая в бездонную пропасть чрева пирамиды. Этот колодец был достаточно широк и вдоль его края по кругу, постепенно уходя вниз. выступали щербатые каменные плиты. Никаких перил или поручней не было. Казалось, один неверный шаг и можно упасть в неведомые глубины этой бездонной пропасти. И хоть здесь я почти ничего не весил, и падение продлилось бы целую вечность, это ничего хорошего мне не сулило.
На какое-то время я застыл. Уж очень мне не хотелось спускаться во тьму.
— А может, ты сходишь один? — поинтересовался я. — Ведь эти все сооружения не предназначены для людей.
— Сложилось так, что враги, сами того не подозревая, привели тебя сюда. Случилось это согласно замыслу Великого Спящего, так как все в мире происходит сообразно его воле. А раз так, то ты должен идти и встретить свою судьбу.
Я нахмурился.
— Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.
Ниогхта нахмурился. Раздвоенный язычок его пробежал по рядам оскаленных клыков.
— Хорошо… Марш вниз, и хватит этих разговорчиков!
Мне ничего не оставалось, как повиноваться чудовищу. Ну, не станешь же с ним спорить. Да к тому же, судя по всему, это совершенно бесполезно.
Осторожно ступая, придерживаясь рукой за шершавую стену, я начал спускаться. То и дело я поворачивался, поглядывая на своего спутника.
Но Ниогхта не отставал. Мне казалось, что вот-вот должно стемнеть, но ничего похожего, я спускался все дальше.
В какой-то момент я остановился передохнуть, рука моя скользнула по стене, и только теперь я осознал, что вся стена покрыта письменами — иероглифами, столь древними, что по сравнению с ними египетское письмо можно считать только что изобретенным. Какое-то время я стоял, шаря рукой по стене. Благодаря своей способности читать и говорить на любом языке, я выхватывал смысл отдельных фраз, никак не в силах понять, о чем сам текст.
То и дело мне попадались слова: «цветок жизни», «память», «урожай» и еще какие-то странные, труднопроизносимые имена.
— Пытаешься прочесть? — усмехнулся Ниогхта. —Это — высший язык. Он недоступен простым смертным.
— Не то, чтобы я его не понимаю, — возразил я.
— Отдельные слова мне понятны, но суть фраз проскальзывает мимо, поскольку я «вижу» только часть текста.
Ниогхта рассмеялся.
— Ты лжив, точно как и твои соплеменники… Ну, отдохнул, хватит, ступай дальше.