Лунная дорога (с иллюстрациями)
Шрифт:
И Эллен приняла таблетку раньше, чем это было нужно для взлета. Сознание затуманилось. Она почему-то подумала о Громове. Увидела себя в спортивном зале Космического института. Люди с пружинной сетки подпрыгивали высоко под потолок. Так будет на Луне… Там будет легко, совсем легко. И она провалилась в пустоту…
Сознание возвращалось постепенно. Почему-то она сначала увидела маму. Мама была жива. У нее было ласковое озабоченное лицо, и она все время поправляла такие знакомые Эллен с детства очки. Потом очки исчезли, и милые близорукие глаза стали еще ласковее.
– Мама!
– крикнула Эллен и проснулась.
Холодный ужас объял ее… Ей показалось, что она перестала существовать. Она не ощущала себя. Она ничего не видела, ничего не слышала, она… ничего не весила. Вокруг были стенки гроба… Она коснулась их руками. И это было первым ощущением, вернувшим, наконец, ее к действительности.
Ее тело ничего не весит! Она - в Космосе! Но, может быть, она погибла при взлете? Нет! Все так, как надо! Она первая американка в межпланетном пространстве, она будет первой женщиной на Луне. Предстоит только открыть крышку баллона и… подружиться с пилотом Томом Годвином. Для настоящей женщины, какой себя Эллен считала, это будет не так уж трудно.
Эллен легко отвинтила крышку баллона и высунула голову. В складском отсеке "Колумба", где хранились баллоны, было темно.
Эллен осторожно выбралась. Вернее, держась за край баллона, она легко всплыла из него и ударилась о потолок отсека. Чувство невесомости опьянило ее.
Эллен хорошо изучила план помещения "Колумба", широковещательно разрекламированный в печати. Ей удалось отыскать люк в кабину пилота и открыть его. К счастью, он не был плотно задраен…
Едва отодвинула она крышку люка, как в грузовой отсек ворвался луч света.
И все страхи Эллен сразу исчезли. Цель ее достигнута. Она летит в американской ракете среди звезд, в вечном Космосе!.. Она невесома, значит, двигатели ракеты даже не почувствовали ее веса или он был предусмотрительно компенсирован Антонио Скиапорелли…
Пилот Том Годвин спал. Действие снотворного еще не кончилось. Очевидно, он принял его позже. Он лежал огромный в кажущемся еще более огромным кресле. Перед ним жили, двигались стрелки приборов, зажигались и гасли лампочки, отражающие работу автоматов.
Но Эллен не обратила на них внимания. Она была заворожена окном впереди. В нем было видно страшное спрутообразное яркое солнце, рядом с которым на неправдоподобно черной саже неба пристально горели немигающие звезды.
А справа была Луна… Она закрывала пол-окна, похожая на огромную учебную карту, объемную, с резкими тенями, заметными больше, чем неровности планеты.
Эллен улыбнулась Луне. Это была "ее Луна"… Потом попыталась понять, что она в ста тысячах километров от Земли. Осознать это все равно было невозможно, и она, как в ознобе, передернула плечами.
Том Годвин шевельнулся. Эллен спряталась за его спиной, ожидая, когда он проснется.
И он проснулся… Что-то встревожило его. Он стал говорить с Землей… о топливе. Наконец, он увидел Эллен… Может быть, испугался, но скорее был раздосадован… Надо сказать, он не очень считался с тем, как должен говорить джентльмен. Может быть, ему не хватало воспитания. Во всяком случае она старалась установить с ним хорошие отношения и призналась ему, кто она и как попала на космический корабль.
Эллен сидела на краю пульта и покачивала ногой. Скафандр, пожалуй, был даже элегантен. По крайней мере, она выглядела в нем эффектно, откинув шлем за спину…
– Слушайте, мэм, - сказал Том Годвин, вынимая из какого-то прибора перфорированную карточку.
– Понимаете ли вы, что ваш Малютка Билл вместе с миссис Хент не позаботились о том, чтобы вес ракеты не превышал расчетного? Понимаете ли вы теперь, что ваши сто фунтов здесь лишние? Том Годвин посмотрел Эллен прямо в лицо и невольно подумал, что на Земле она показалась бы ему интересной. Он спохватился и внушительно добавил: При взлете автоматы делали свое дело, набирали нужную скорость и перерасходовали на ваш лишний вес топливо, и теперь…
– Что теперь?
– спокойно поинтересовалась Эллен, с любопытством разглядывая обстановку кабины.
Том Годвин взглянул на перфорированную карточку.
– Вы можете находиться на борту еще 27 минут.
– Поезд подходит к станции?
– чуть насмешливо спросила Эллен, отлично понимая, что выйти в Космосе негде.
– Нет. В математическое уравнение приходят ваши сто лишних фунтов, и оно становится неумолимым уравнением…
– Можно закурить сигарету?
– спросила Эллен, тревожно вглядываясь в суровое лицо астронавта.
– На горение табака тратится кислород. А он рассчитан на одного… человекообразного… - с нарочитой жестокостью произнес пилот.
– Годвин! С вами женщина!
– Черт возьми! В этом вся и беда!
– в отчаянии стукнул кулаком по пульту пилот.
– Закон Космоса не делает разницы между женщинами и мужчинами.
– А вы?
– вызывающе бросила Эллен.
– Я не закон, мэм. Я только служака. Вот радиограмма, ответ на мой рапорт о вашем появлении.
– И он устало прочитал: - "Выполняйте инструкцию".
Эллен улыбнулась:
– Вы мне нравитесь, пилот!
– прежним бодрым голосом воскликнула она.
– Я напишу о вас великолепную статью.
– Она взглянула в окно на косматое солнце, на выщербленный лунный диск и осторожно покосилась на мрачного пилота. Потом пожала плечами. Какая-то чепуха! Как можно во все это поверить, слишком нелепо и… страшно…
– Слушайте, мэм, - злясь на себя, сказал Годвин.
– Вы, конечно, умеете носить платья и строить глазки… Они у вас что надо, - он отвернулся.
– Но сильны ли вы в математике? Закон Космоса - математический закон.