Лунная дорога (с иллюстрациями)
Шрифт:
И так же, как явилась Селена с "лунным ударом", так же внезапно и исчезла, померкнув вместе с лунным миром на экране.
В окнах макета танкетки не было больше Луны. Евгений "свалился" с Луны на Землю в знакомую лабораторию с длинными столами в сети проводов. Взбешенный, раздосадованный, не могущий извинить себя за оплошность, он распахнул дверцу макета и выскочил в комнату…
А Эллен на Луне в тревоге стояла перед омертвевшей танкеткой, тщетно вглядываясь в непрозрачную полусферическую кабину.
Что произошло? Боже! Она сказала при нем о другом мужчине!
– Мистер Громов! Что за самолюбие?
– с возмущением воскликнула она. Я сожалею, что сказала вам о нем. Хэллоу! Мой Мираж, - изменила она голос, - пожалуйста, вернитесь. Я же здесь одна. Слушайте, будьте джентльменом… - уже просила она.
Она невольно посмотрела на небо. Не исчезла ли Земля?
Нет! Голубоватый шар стоял недвижно в небе, и в незатененной части диска можно было угадать очертания знакомых материков.
Эллен перевела взгляд на скалы. Они показались ей ужасными, придвинулись, нависли над ней, разрезанные там и тут чернотой теней.
Если бы они рухнули, увлекая вниз лавину камней, Эллен было бы легче. Ее угнетала мрачная неизменность всего, что она видела. Ничто не срывалось, ничто не падало, все лежало миллионы лет, не тронутое ни ветром, ни временем. И пусть Эллен упадет сейчас навзничь с широко открытыми от ужаса глазами, пусть стеклянный ее взгляд будет миллионы лет все так же смотреть на любимую Землю, которая не сдвинется с места, не зайдет и не взойдет…
Ужас приходил вместе с мыслью о неизменности, но сводящий с ума страх таился в охватившем Эллен сознании одиночества.
Одна на всей планете…
Говорят, люди сходили с ума в белом безмолвии льдов, панически бежали от тонкого сверлящего звука, который будто бы издает северное сияние.
Но на Луне было хуже. Здесь была черно-серая пустота. Нет! Резкая кричащая пустота, разрывающая голову тишина. Хотелось зажать уши руками, вызвать хоть какой-нибудь звук, пусть царапающий, хоть скрежетать зубами…
Но сжать руками можно было лишь колпак шлема.
Эллен беспомощно опустилась на колени, свернулась в жалкий комочек.
Одна. Совершенно одна на всей планете, бесконечно огромной и бесконечно пустынной…
Нет для человека большей пытки, чем одиночество.
– Как это жестоко и бесчеловечно… - шептала она.
– Какое мерзкое мужское самолюбие!
И гнев вдруг накатился на нее, отодвинул отчаяние.
Она вскочила на ноги и вызывающе крикнула:
– Я не хочу никакой памяти о вас, сэр!
– и в бессильной женской обиде она бросила в сторону Земли подаренный ей лунный камешек. Бросила, зарыдала.
Посмотрела по сторонам и, окруженная мертвым миром, панически побежала к танкетке, стала трясти ствол антенны:
– Хэллоу! Хэллоу!
– в исступлении кричала она.
– Говорит Кенни, журналистка Эллен Кенни из Соединенных Штатов Америки. Хэллоу! Слушайте меня! Ответьте кто-нибудь! Одно только слово… Я должна его услышать! Хэллоу! Хэллоу! Говорит женщина на Луне! Одинокая, покинутая всеми женщина… Sos! Sos! Спасите мою душу!
Она сползла к гусеницам танкетки, припала к ним шлемом.
– Не слышат меня, - шептала она.
– Им всем нет дела. Даже ему… Никогда нельзя узнать мужчину! Хэллоу! Мистер Громов!
– все тише звала она.
– Мираж!
– и, упав на след гусеницы, по-детски крикнула: - О-о! Мама!
Недвижный скафандр лежал подле недвижной танкетки в недвижном лунном мире…
Г л а в а ч е т в е р т а я
КОСМИЧЕСКИЕ ТОВАРИЩИ
"Искатель-I" шел над поверхностью Луны. Корабль вел Громов. Аникин тщетно пытался вызвать по радио Эллен. Том Годвин был мрачен.
Внизу плыла страна голубых скал и серых равнин, изрезанных трещинами.
Вот она, другая планета, цель путешествия!
Но все три звездолетчика не испытывали торжества. Они думали о судьбе закинутой раньше них на Луну Эллен.
– Командор!
– крикнул Том Годвин.
– Посадочный знак!
Крохотная темно-красная буква Т была чуть заметна на границе скал и равнины.
Громов уверенно посадил "Искатель-I" близ лежащего на боку "Искателя-II". В окнах кабины стоял мутный туман. Облако пепла, поднятое струей газа при посадке, оседало очень медленно. Мгла закрывала чужой мир… На Луне, конечно, не было атмосферы, пыль не повисала здесь в воздухе. Любые тела, будь то лист бумаги или кусок свинца, должны были падать одинаково, правда много медленнее, чем камень на Земле. Однако туман был обязан не только этой малой лунной скорости падения, а главным образом тому, что из-за малой тяжести частицы пыли улетали здесь слишком высоко и долгое время потом оседали на лунную поверхность, ухудшая видимость.
Трое астронавтов в скафандрах с начинающимися от плеч прозрачными колпаками вышли из ракеты, но, не рискуя двинуться в путь, стояли у ее посадочных лап.
Хмурые скалы едва вырисовывались во мгле, словно постепенно попадая в фокус изображения.
Наконец, видимость улучшилась. Серая каменная пустыня тянулась к горбатому горизонту. Совсем неожиданно в стороне показалось гранатовое пятно…
Том Годвин первый прыгнул в его сторону. Тело астронавта взлетело высоко над камнями. Ему едва удалось опуститься на ноги метрах в тридцати.
– Осторожно, Годвин!
– крикнул Громов.
Громов и Аникин двигались медленно, держась за руки.
Годвин остановился, чтобы подобрать яркий камешек, тот самый, который Эллен в минуту отчаяния бросила в небо…
Еще один прыжок… и Годвин опустился на колени около лежащего скафандра.
Вот она, его незаконная пассажирка. Не думал он встретиться с ней… Что перечувствовала она, оставшись одна на ракете, что перенесла здесь, на чужой планете? Дышит ровно, глубоко… Неужели спит?