Лунная дорога (с иллюстрациями)
Шрифт:
Президент США послал правительству СССР телеграмму, выразив надежду, что дружба советских людей и американцев в Космосе послужит хорошим примером для народов на Земле.
Из сообщений ТАСС мир узнал о необыкновенных, сделанных на Луне открытиях, имеющих огромное значение для Земли.
Почему-то газеты печатали портреты лунных исследователей попарно: Эллен с Петром Громовым и Аникина с Томом Годвином.
Не было на Земле семьи, дома, где эти портреты, вырезанные из газет и журналов, не лежали бы на столе, не висели бы на стенах.
В ту минуту, когда Петр Громов радостно сообщил, что видит, как растут лунные камни, Евгений показывал Эллен одну из последних газет с портретами лунных путешественников, помещенными попарно…
Видимость была плохая, но Эллен поняла, что хотел сказать Евгений.
– Петр сообщает о тайне лунных гор. Вот здесь приведены ваши слова о лунных горах, напоминающих остров Капри, - говорил Евгений.
– Тоже обрывистые берега, с которых жестокий император Тиберий сбрасывал неугодных ему римлян. И что Луна в отличие от Земли девственно чиста, не знает человеческих страстей: жестокости, ненависти…
– Любви и дружбы, - добавила Эллен.
– Не знала. Командор мечтал о сказочных городах в лунных скалах. О, вместе с человеком на Луну придет многое.
– Селена!
– Если я вас очень попрошу? Не зовите меня больше Селеной.
– Аленушкой?
– О нет!
– Эллен даже вздрогнула.
– Только не Аленушкой! Только не так!
– Вы остались женщиной и на Луне!..
– Он сказал, что я была легкой спутницей.
– О да! Конечно! Ведь он нес вас!
– Не всегда верно иметь в виду плечо… Например, рубить с плеча… ради принципа.
И вдруг в шлемофоны ворвался голос Тома Годвина:
– Ван! Эллен! Sos! На помощь!
Евгений судорожно крутил ручки аппаратуры, тщетно пытаясь усилить звук:
– Кругом огонь… Ищите нас… - и голос Годвина оборвался.
– Ваня!
– закричала Эллен.
– Скорее! На танкетку! Мой Мираж! Я умоляю вас… Боже! Я так не хотела их отпускать…
Аникин уже бежал от резиновой палатки.
– Что же вы стоите, Мираж? Скорее! Ведь могли же вы перепрыгнуть трещину!.. Мужчина вы или нет!..
– Селена, поймите… Танкетка не может двигаться. Радиосвязь неустойчива.
– Ах, еще одно техническое уравнение. Ну, конечно! Оно не решается обычными людьми!
– крикнула Эллен, соскочила с танкетки, на которую уже было взобралась, и побежала по следам командора и Годвина.
Аникин бросился за ней. С тревогой смотрел он, как взлетает вверх маленькая фигурка, как падает, - ему казалось, что она разобьется, но она все-таки подпрыгивает снова и снова…
Аникин отставал. У него болела нога с растянутыми связками.
– Лена, Лена! Осторожнее!
– тщетно взывал он.
И вдруг мимо него промчалась танкетка. Она двигалась, как-то странно виляя, словно теряя управление и снова обретая его. Моторы работали на полную мощность, поднятая гусеницами пыль не оседала, и Аникин потерял Эллен из виду.
Тогда он забыл про боль и помчался… нет! полетел вслед за танкеткой, боясь отстать.
Танкетка ждала. Эллен уже стояла на ней, опираясь рукой о полусферу.
Аникин вскочил на железный корпус и крикнул:
– Гони! Жарь! Молодец все-таки, Женька!
Танкетка ринулась с места, но вдруг вильнула в сторону. Эллен свалилась на полусферу, а Аникин слетел на камни. Танкетка со всего размаха уперлась носом в большой камень, разбив один из прожекторов. Машина замерла, полусфера потускнела, изображение в ней исчезло. Эллен в отчаянии колотила по полусфере кулаками. И, словно подчиняясь ее воле, снова появилось изображение Евгения. Танкетка ожила, попятилась. Аникин едва успел вскочить на нее. Она рванулась и понеслась.
Светлая полоса, похожая на железнодорожное полотно, впереди уходила под пепел, появляясь снова лишь у самого подножия горного кряжа.
– Там пепел, Женя! Глубоко! Надо объезжать, - крикнул Аникин.
Танкетка круто повернула, пробежала несколько десятков метров и остановилась. Изображение в полусфере мерцало, то появляясь, то исчезая.
– Нельзя, Ваня. Радиоволны не проходят.
Танкетка стала пятиться.
– Я ненавижу вас!
– застучала Эллен кулаками по полусфере.
– Ведь они погибают!
Танкетка попробовала объехать море пепла слева, но и там вскоре потеряла управление. Контур острых гор, за которыми почти целиком скрылся земной диск, оставил лишь узкую полосу, и только по ней могла еще двигаться танкетка.
И тогда Евгений решился. Не считаясь ни с чем, он направил танкетку прямо в пепел.
Танкетка влетела в море пепла с большой скоростью и… поплыла по нему. Гусеницы бешено вертелись, вздымая черное облако, которое вспухало серым шаром, расплываясь туманом.
Но танкетка все же двигалась вперед к виднеющейся сквозь туман светлой полосе вулканических выбросов, поднимавшейся из пепла.
Лишь бы добраться до нее!
– Мираж! Нет, я не ошиблась в вас! Но только скорее! Скорее!
Вдруг в шлемофонах снова прозвучал голос Годвина:
– Я несу, командора. Скафандр прожгло. И я вижу вас, вижу. Вы не так далеко…
Том Годвин нес Громова, чувствуя, что плечо его коченеет. Он включил аварийное устройство, отключавшее его шлем от скафандра.
"Конечно, - думал он, - правую руку командора придется ампутировать, ногу также. Прожгло и у меня скафандр… Лишь бы добежать до насыпи, забраться на нее".