Лунная дорога (с иллюстрациями)

Казанцев Александр Петрович

Братья дружили и летние месяцы проводили вместе в альпинистских походах. Петр был мастером альпинизма, впрочем также и мастером-десятиборцем; Евгений уступал ему в легкой атлетике, но трудности горных походов они делили поровну.

Наташу с собой не брали…

Евгений принадлежал к числу людей "одержимых". Он выработал для себя труднейшую программу жизни: работал трактористом на целинных землях, крановщиком в ленинградском порту, был членом автоклуба и даже прославился как автогонщик. Он устанавливал на машинах изобретенные им приспособления, чтобы механизм не сразу, а спустя две-три секунды выполнял его приказы, и все для того, чтобы выработать в себе способность управлять лунной танкеткой, отстоящей на таком расстоянии, при котором электромагнитная волна на путь в два конца затрачивает три секунды. Ведь за него учесть опоздание не только его команды, но и видимого им изображения не могли никакие приборы, как нельзя скорректировать изображение видимых звезд, какими были они, по существу говоря, миллионы лет назад. Два раза Евгений попадал в тяжелые аварии, но приобрел удивительные навыки, заменявшие "принципиальное бессилие" приборов.

Студенческая работа Евгения, к которой Петр относился с легкой иронией, и дальнейшее его "самосовершенствование" не остались незамеченными. Руководство Космического института организовывало лабораторию дальнеуправления, чтобы освоить новое чудо техники - "лунный вездеход", созданный для реальных целей упорным совместным трудом многих научно-исследовательских институтов и заводов. Это поразительное творение, по своему техническому совершенству достойное современных космических ракет, в основных чертах напоминало наивную танкетку Евгения.

И именно Евгению было доверено освоение нового "чуда". Для этой цели он был приглашен работать в Космический институт. Он пришел туда неожиданно для брата, своим путем. И вместе с Наташей… Она так хотела. Тихая, она всегда добивалась своего.

В Москве отношения Петра с Наташей начали складываться по-новому.

Молодой доктор наук, профессор, вероятный участник экспедиции на Луну, стремился избежать всего, что хоть чем-нибудь могло его ослабить, отвлечь.

И вот почти накануне полета космического корабля "Искатель" его командир подобрал с земли Наташину косынку и бережно положил ее в карман.

К даче, которую они с братом снимали в поселке Космического института, Петр шел медленно, погруженный в раздумье. На веранду поднялся тяжело, словно не он брал с шестом высоту более четырех метров.

На веранде, сидя на стуле с шитьем в руках, спала маленькая старушка. На столе было собрано к чаю, чайник прикрыт мягкой куклой, чашки расставлены, хлеб нарезан, на тарелку наброшена салфетка.

Только оставаясь наедине, забывала старушка про свои годы, казалась себе по-прежнему легкой и ловкой, быстрой и задорной, той самой Настенькой, на которую загляделся видный Сергей Громов с Обуховского завода. Такими же крепкими, задорными росли мальчики - старший Петя и младший Женя. Их очень любили не только она и муж, но и свекор. Старик все хотел, чтобы они стали потомственными мастеровыми. Этого же хотел и отец. Петя настырный был, вечно добивался "почему". Росли вместе, а совсем разные. Младшенький не за старшим шел, норовил все по-своему. И дрались, бывало, не разнимешь. Но друг друга никому в обиду не давали.

Не привелось ни отцу - с первых дней войны в подводники ушел, ни свекру - в блокаду старик помер - братьев Громовых на Обуховском заводе увидеть. Своим пошли они путем, и не угадать было тогда…

Вдруг старушка вздрогнула, открыла глаза. В дверях веранды стоял Петр. Она бросилась ему на грудь.

– А ты и чай собрала, словно знала, - сказал Петр, ласково обняв мать и усаживая ее к столу.

– Да я каждый вечер собираю. Все думаю, вот приедете…

– Работа, мама. Сама понимаешь.

– А ты один?

– Заходил за Евгением. Там только Наташа была.

– Так где ж она?
– всполошилась мать.

– Разобиделась, убежала…

– Нехорошо это, Петя, - с упреком сказала мать, хлопоча у стола. Лучше бы ты год назад послушался матери, женился на Наташе.

– Не береди, мама, - Петр резко отодвинул стул, за спинку которого держался.
– Как ты не понимаешь! Я уже знал тогда… Не имею я права… Есть дела, на которые можно идти только одиноким.

Мать обернулась и покачала головой.

– Одиноким? А меня разве нет?

Петр подошел к ней и обнял за плечи:

– Ты у меня сильная. А я не могу ни ее связывать - пусть будет свободной, ни себя ослабить.

– Думаешь, это от силы у тебя? От слабости. Я, жена подводника, в Ленинграде на пирсе стояла, вас с Женей за руки держала. Глаза проглядела…

– Не надо, мама!.. Я-то знаю твое горе. Потому и о других думаю.

– Неверно это, Петя, неверно… От себя и на Луне не спрячешься.

За верандой послышался шум, распахнулась дверь, влетел Евгений, возбужденный, радостный, сияющий…

– Чай отменяется!
– воскликнул он.
– Бокалы для шампанского!
– И он взмахнул в воздухе завернутой бутылкой.

– Что это ты? Рано еще его провожать, - насторожилась мать.

– Не придется его провожать, мама!
– загадочно заявил Евгений.
– Все в порядке! Никуда он не полетит.

– Да что ты, Женечка!
– удивилась мать.
– Столько труда и не полетит?

Евгений опустился на стул и с грохотом поставил бутылку на стол:

– Поздравьте, наша танкетка блестяще прошла испытания!

– Я этого ожидал, - сказал Петр.

– Ну, тогда можно и выпить, - согласилась мать.

– Танкетка полетит на Луну! Вместо Петра! Вместо людей.

Петр молчал.

Евгению стало не по себе. Он ждал взрыва, бури. Он продолжал говорить матери, но смотрел на брата:

– Понимаешь, мама… Человеку незачем быть на Луне. Он не может жить без защиты атмосферы. Пусть за него все сделают автоматы. Их дешевле забросить туда!

Петр встал:

– Бухгалтерия Космоса! Дешевле, проще! Всякий прибор - тупой и бездумный исполнитель! Что может сделать управляемый робот? Что он может сделать по сравнению с человеком, находчивым, изобретательным, ориентирующимся в любом положении, с натренированным телом, которое бесконечно совершеннее неуклюжих машин!

– Но я - душа управляемой мною машины. Понимаешь?

– Вот потому-то и сам становишься таким же тупым и бездумным, как ваша танкетка.

– Оставь ее в покое!