Лунное сияние
Шрифт:
Машина затормозила прямо у главного входа, и я стала дожидаться открытия двери. На мое удивление водитель остался на своем месте, а в открывшемся проеме показалась знакомая ладонь. Ухватившись за нее, вышла наружу сразу же оказавшись в сильных объятиях. Легкий поцелуй в висок заставил улыбнуться.
— Каждый раз при виде тебя не могу поверить, что мне досталось такое сокровище, — бархатный голос шепнул мне на ухо.
— Ты главное держи крепче и не отпускай, — не переставая улыбаться, пробормотала ему в грудь. — Пойдем.
Внутри уже было жарко, и я с удовольствием отметила, что все работало “как часики”. Четко, размеренно, без эксцессов. К нам тут же заспешили люди — кто-то с поздравлениями, кто-то со словами предвкушения и восхищения грядущей выставкой, кто-то — для того, чтобы просто по-дружески и тепло обнять. Уделив всем должное внимание, оставила Адама ненадолго и прошла вперед, предварительно махнув рукой персоналу. Освещение в помещении тут же приглушили, фоновая музыка стала на несколько тонов тише, а я взяла предложенный микрофон и взглянула на лица перед собой. Предвкушение сменилось трепетанием — сердце буквально щемило от чувств, овладевших мною.
— Всем привет! — весело поздоровалась. — Думаю, не секрет, для чего вы все сегодня выкроили вечерок и заглянули ко мне на часок. А может и на несколько, — по залу пробежались одобрительные смешки. — И я благодарна вам всем за это. Последний год стал для меня особым испытанием. Не многие знают, чего мне стоило вновь встать на ноги и твердо смотреть в будущее. Несмотря на все преграды, происходящее со мной было прекрасным. Потерять себя и обрести вновь было безумно тяжело. Этот вечер — вечер откровений и чувств. Все это, — развела руки в сторону, — утраченное и обретенное. Хочу предупредить — увиденное сегодня не ода мне и моему таланту. Так уж получилось, что в мою жизнь дважды пришел один и тот же человек, — внезапно говорить стало сложнее, и я сделала паузу. — И это знакомство стало для меня невероятным жизненным этапом. Не обстоятельства меняют нас — а люди, идущие рука об руку рядом. Мы вошли в жизнь друг друга, и уже никогда не будем прежними. Это — наша история. До и после. И, — нашла Адама глазами, — это он… до и после. Моими глазами. Такой, каким его привыкли видеть все, и такой, каким его вижу лишь я. Центральная композиция предстанет перед вами в самом конце. Наслаждайтесь этим вечером. “Позволь мне вспомнить тебя снова” объявляю открытой, — зал разразился аплодисментами. Такими громкими, каких я еще никогда не слышала. Приблизилась к Адаму и вложила свою ладонь в его руку. — Пойдем. Пора и нам пройтись по воспоминаниям, — он сдержанно кивнул, а я ощутила, насколько тяжело ему стало в эту минуту.
И мы пошли вперед. Картину за картиной. Воспоминание за воспоминанием. Увиденное было прекрасным, хоть я и не помнила этого. Адам не улыбался — лишь задумчиво смотрел на каждую и хранил молчание. Вскоре появились новые моменты — уже обретенные воспоминания. Они начались с момента пробуждения после аварии. Там было несколько особо мрачных, одна из которых в особенности поражала. На ней была изображена я в одиночестве посреди темной комнаты без окон и дверей. Обнажена и совершенно беспомощна с перебинтованными руками. Я сидела перед огромным белоснежным холстом бумаги, местами перепачканным кроваво-красным, и пыталась рисовать своими пальцами, которые от тщетных попыток стерла в кровь. Слезы бежали по бледным щекам, а губы застыли в безмолвном крике. Это была я — после аварии. Такая, какой себя ощущала тогда. Сейчас, смотря на эту версию себя, чувствовала облегчение. Пережила. Я все пережила. Около нее мы простояли довольно долго, после чего продвинулись дальше. Я не навязывала разговор — хотела, чтобы Адам все прочувствовал, чтобы увидел то, чего возможно не знал, чтобы пережил вновь.
Вскоре картины закончились, и мы вернулись в начало, занимая места рядом со всеми. Как только последний гость занял свое место, по моей едва различимой команде стали бесшумно опускаться перегородки, неся за собой последние две композиции.
Ими стали портреты в полный рост, состоящие из двенадцати картин каждый, человека, ставшего для меня целым миром. Правый изображал такого Адама, каким его привыкли видеть все вокруг — холодного властного дельца в строгом костюме с беспристрастным видом смотрящего прямо перед собой в наши глаза. Он восседал на кресле, положив на подлокотники руки. Позади него панорамное окно открывало потрясающий вид на ночной город. Левая половина лица и туловища была украшена темно-бордовыми бутонами роз. Холод глаз пронизывал, цветы придавали мрачности и нисколько не смягчали образ. Он был бездной, готовой поглотить каждого без сожаления и без остатка.
А вот левый… там был Адам, каким его видела я. Лежащий на смятых простынях, немного сонный и растрепанный, но безмерно счастливый. Его глаза искрились нежностью и трепетом, а руки тянулись вперед в попытке ухватиться за смотрящего. Совершенно невероятная улыбка застыла на губах, а вся левая сторона его тела была усеяна незабудками. Он был солнцем… моим солнцем.
Оглушительная тишина стояла совсем недолго — ей на замену пришел шквал аплодисментов. А Адам продолжал хранить молчание. Стоял рядом со мной и слушал востоженные отклики гостей, крепко сжимая мою талию рукой. Понравилось ли? Полагаю, что скоро узнаю. Но аура, исходящая от него, подсказывала мне, что он находился под большим впечатлением.
В общении и за фуршетом прошел остаток вечера. Адам перехватил меня у очередного представителя одной из именитых галерей и, извинившись перед мужчиной, повел на выход.
— Нам пора, — шепнул на ухо. — Все будут ждать нас в клубе. О закрытии и окончании выставки не беспокойся — я обо всем договорился, — открыл заднюю дверь майбаха передо мной, помогая сесть внутрь. Через пару секунд он занял место рядом со мной, и машина плавно тронулась с места.
— Так и будешь молчать? — не выдержав, задала интересующий меня вопрос.
— Я под впечатлением, — ответил, повернувшись ко мне всем телом. — Молчу, потому как не могу сформулировать всего того, что чувствую. Я безмерно рад, что увидел это, — придвинулась ближе, уютно устраиваясь в его объятиях. — Сегодня как будто в прошлое окунулся. Спасибо тебе за это. Там столько личного… А та картина, где ты перед холстом…
— Забудь, все это я уже пережила. Это просто отрывки воспоминаний. Кстати о личном. Все работы, выставленные сегодня, не для продажи. Мне предложили какое-то время оставить все как есть для показов, а также предоставить некоторые из работ для арт-мероприятий на время. Но… Я решила сделать кое-что другое.
— Что?
— Куплю этот склад и оставлю все как есть. Он станет нашим личным “альбомом”. Как тебе идея? — обвила его шею руками.
— Рационально и безумно одновременно.
— Ну конечно, Волков. На этом же не заработаешь? Как там говорят? Простой мероприятия? — хихикнув, чмокнула его в кончик носа.
— На индивидуальные показы могу рассчитывать? — уголки его губ поползли вверх.
— Попроси — вот и узнаешь, — мои губы нашли его, и мы забыли на время обо всем, наслаждаясь друг другом. Пропустили момент, когда машина остановилась, а водитель оставил нас одних.
— Нам бы остановиться, Лу, — оторвавшись от моих губ и тяжело дыша, пробормотал Адам. — Пойдем, — я лишь кивнула и последовала за ним.
В полумраке клуба было шумно и весело. Огромное количество танцующих и веселых людей разных полов и возрастов отдавались атмосфере без оглядки на творящееся вокруг них. Нас проводили на второй этаж в открытую ВИП-зону с видом на основной зал. За столом уже ожидали друзья. Компания была не очень большой, но довольно близкой — с кем-то была знакома очень долго, некоторых мне пришлось узнавать заново, как и Адама. Тем не менее я была рада видеть всех. Далее, по классике жанра, началось само отмечание. Мы вкусно ели, много пили за все на свете и постоянно танцевали. После очередного танцевального пируэта, Адам отлучился со словами “я за изюминкой вечера”, а я вернулась на удобный диван в ВИП-ке.