Лунные драконы
Шрифт:
Особняк изменился, в нем не осталось ничего от прежней успокаивающей теплоты. Дом болел и умер вместе со своей хозяйкой. Сломанный зонтик на вешалке, треснувшее зеркало в холле, толстый слой пыли на фортепиано в гостиной, разбросанные вещи – все это не означало нерадивости и небрежения, это было признаком угасшей жизни.
По ставшей вдруг невыносимо скрипучей лестнице Полина поднялась на второй этаж, вошла в кабинет Ядвиги.
Это хранилось в старинном книжном шкафу. Альбом, похожий на фотографический, с засушенными цветами вместо фотографий.
Она сняла альбом с полки, посмотрела на застывшего в дверях Белого, сказала:
– Я возьму вот это.
– Как вам будет угодно. – В глубоко посаженных глазах не отразилось ни одно чувство. – Позвольте, я задокументирую ваш выбор.
На выполнение бумажных формальностей ушло несколько минут. Полина вышла на крыльцо, прижимая к груди альбом с цветочно-кофейным счастьем своей тети.
– Вас отвезти к Якову Романовичу? – Белый подкрался бесшумно, как тать притаился за спиной. Странный тип и страшный. Однажды он ее уже подвез – на кладбище к Ядвиге...
– Спасибо, я сама.
– Как вам будет угодно, графиня, – на какое-то мгновение его взгляд изменился. Ей бы чуть больше времени, и она бы поняла что-то очень важное, но Белый уже отвернулся...
Ночь Сергей не сомкнул глаз – не мог уснуть, и все тут. Полина почти сразу ушла к себе, даже ужинать отказалась, и он все гадал, что она там делает, за закрытыми дверями. Ему бы войти да посмотреть, на правах гостеприимного хозяина поинтересоваться, не нужно ли ей что-нибудь, но он не вошел. Если бы их с Полиной разделяла только дверь, все было бы намного проще...
Что-то изменилось вчера вечером. Полина изменилась.
«Я укладывала Мишку спать под эту песню...»
Что это, обрывки воспоминаний или попытка выдать желаемое за действительное? Она так хочет найти своего ребенка, что выдумала его? Вернее, ее. Мишка – странное имя для девочки. Может, он ослышался? Может, она сказала «Машка»? Надо будет обязательно ее расспросить, дождаться, когда она проснется, и поговорить наконец по-человечески.
Сергей не знал, как это будет – по-человечески, знал только, что нелегко. Наверное, поэтому где-то глубоко в душе трусливо радовался тому, что Полина так долго не выходит из своей комнаты. Может, у нее тоже была бессонная ночь, может, она заснула только под утро. Не нужно ее будить, пусть отдохнет. А он пока посидит, соберется с мыслями.
Но собраться с мыслями никак не получалось, они метались и разбегались в разные стороны. Согнать их в кучу не помог даже контрастный душ. Что-то не давало Сергею покоя, ржавым гвоздем сидело в голове, отвлекало. Что-то такое, важное, но еще до конца не оформившееся.
Он не стал завтракать, с чашкой свежесваренного кофе прошел в свой кабинет, включил компьютер. Может, они изначально не там искали, истолковали все неправильно? Они не переставали думать о Ядвиге и совсем не вспоминали о ее муже, Аристархе Многоликом. Почему он многоликий? Потому что творил в разных стилях или потому что любил примерять маски?..
Через час блужданий в Интернете Сергей утвердился в мысли, что они с Полиной ошиблись. То, что он узнал из биографии Аристарха Многоликого, могло быть всего лишь совпадением, но очень странным совпадением...
Сергей варил себе уже четвертую по счету чашку кофе, когда вспомнил наконец то, что следовало проверить незамедлительно. Когда несколько дней назад он говорил Полине, что в милиции фиксируются все входящие звонки, он был близок к разгадке, но память сыграла с ним злую шутку, заставила забыть то, что забывать нельзя было ни в коем случае.
Когда Полина умирала на кладбище, кто-то вызвал ей «Скорую». И этот «кто-то» не представился, не стал дожидаться врачей, он пожелал остаться неизвестным...
Сергею повезло: диспетчер, дежуривший в тот вечер на станции «Скорой помощи», оказался на рабочем месте. Судя по звонкому голоску, барышня была еще молодой и наивной. Сергей представился следователем прокуратуры, и она выболтала ему всю информацию по тому «ужасному случаю». Теперь в активе у него имелся номер звонившего и точное время звонка.
Он долго смотрел на числа, складывающиеся в смутно знакомую комбинацию, потом открыл записную книгу своего мобильного. Через минуту он нашел то, что искал...
На поселковой остановке было малолюдно. Полина подошла к покосившемуся столбу с расписанием и тихо застонала. Выходило, что рейсовый автобус появится не раньше чем через два часа.
Ладно, она подождет. Это же не глушь какая-нибудь, здесь даже люди иногда встречаются. Плохо только, что от духоты и яркого солнца голова болит и немного кружится. И таблетки, те, что ей выдал Сергей, она забыла выпить.
Знакомый «уазик» остановился перед приунывшей Полиной спустя час ожидания.
– Какими судьбами?! – Милиционер Вася улыбался своей голливудской улыбкой, озорно щурил голубые глаза. – Что, опять к нам по работе?
Она неопределенно пожала плечами, улыбнулась.
– А коллега ваш где?
– А коллега в Москве остался. – Полина смахнула со лба капельки пота. – Ему повезло.
– Автобус ждете? – Вася спрыгнул на дорогу, поднимая облачко пыли.
– Ага, мне в райцентр.
Он глянул на часы, присвистнул:
– Это вам еще час как минимум ждать. Да еще не факт, что рейс не отменят, у нас такое частенько случается: бензин разворуют, или шоферня в запой уйдет. А давайте я вас подброшу. Мне все равно по пути, я вон бабу Мотю в больницу везу, – он кивнул на «уазик», на заднем сиденье которого действительно сидела сухонькая бабулька. – Поедете?
Милиционер Вася никак не походил на маньяка, и Полина решилась:
– Еду!
Она забралась на пассажирское сиденье, положила альбом на колени.