Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men]
Шрифт:
— Ты можешь идти со мной прямо сейчас, — сказал он и я тут же встал между ними. Ортис снова отступил на шаг.
— Она не пойдет с тобой ни сейчас и никогда, — сказал я тихо, почти шепотом. — Она моя женщина. Я беру ее себе!
Это была ложь — но ложь, которую можно оправдать. Сейчас Ортис был среди своих людей, они сомкнулись вокруг него. И это придавало ему мужества. Он заговорил с угрозой.
— Мне наплевать чья она, — крикнул он. — Я хочу ее и буду иметь ее. Я говорю с ней сейчас и буду говорить с ней,
— Пока я еще жив, — напомнил я ему.
Он повернулся к Хуане.
— У тебя есть тридцать дней, как того требует закон. Но ты можешь спасти своих друзей от больших неприятностей, если пойдешь сейчас. Тогда их не будут преследовать и я могу рассмотреть вопрос понижения налогов.
Хуана ахнула. Она оглянулась на нас, затем гордо выпрямилась и подошла ко мне.
— Нет! — сказала она Ортису. — Я никогда не пойду к тебе. Спроси его, отдаст ли он меня тебе. Я никогда живой не буду у тебя в доме.
— О, не говори так уверенно, — хмыкнул он. — Я знаю, что вы оба лжете мне. Я наблюдал за вами и знаю, что вы не живете под одной крышей. А ты… — он посмотрел на меня. — Будь осторожен, ибо глас закона видит предателей даже там, где никто их не видит. — Он повернулся и вышел со двора. Через минуту после них осталась только туча пыли.
Все наше счастье и покой улетучились — так бывало всегда — и теперь перед нами не было никакой надежды.
Я боялся взглянуть на Хуану после того, что я сказал ей. Но разве она не повторила тоже самое? Мы еще немного поговорили, затем мои родители собрались домой, Джим и Молли тоже.
Я повернулся к Хуане. Она стояла, опустив глаза в землю. Стыдливый румянец играл не ее щеках. Какая-то могучая сила подхватила меня и понесла к ней. Через мгновение, не понимая что я делаю, я уже схватил ее в объятия и начал осыпать ее лицо поцелуями.
Хуана старалась высвободиться, но я не выпускал ее.
— Ты моя, — говорил я, — Ты моя женщина. Я сказал это и ты повторила. Ты моя женщина. О, боже, как я люблю тебя.
Она постепенно затихла и позволила мне целовать ее и вскоре ее руки обвились вокруг моей шеи, ее губы нашли мои губы и она замерла в долгом поцелуе, дрожа от страсти. Это была теперь совсем новая, чудесная, неповторимая Хуана.
— Ты действительно любишь меня? — спросила она. — Я слышала как ты сказал это.
— Я полюбил тебя с того момента, как твои глаза взглянули на меня из под собаки.
— Тогда ты очень хорошо умеешь хранить тайны. Если ты так любил меня, почему не сказал мне сразу? Ты собирался молчать об этом всю жизнь? Или ты просто боялся? Брат Ортис не побоялся сказать, что хочет меня. Неужели мой мужчина трусливее, чем он?
Я знал, что она поддразнивает меня и поэтому просто заткнул ей рот поцелуем.
— Если бы ты была Ортисом, — сказал я затем, — я не побоялся сказать бы тебе все, что думаю о тебе. Но ты Хуана, и перед тобой я великий трус.
Мы еще поболтали, а когда наступило время ужина, я взял ее за руку и повел в наш дом.
— Но сначала. — заметил я, — ты должна сказать Джиму и Молли о том, что ты больше не вернешься к ним. Мы первое время поживем у нас, а потом получим разрешение и уедем из тевиоса в другую область, где будем работать и построим себе дом.
Она порывисто отстранилась от меня и вспыхнула.
— Я пока не могу идти с тобой, — прошептала она.
— Почему? Ты же моя.
— Никто не женат. Браки запрещены законом, — напомнил я ей.
— Мои родители были в браке. И мы можем пожениться. У нас есть церковь, есть проповедник. Правда он не введен в сан, так как этому некому сделать. Но мы знаем, что Бог уже сам возвел его в сан.
Я попытался доказать ей, что ждать несколько недель, когда рай блаженства так близок, будет мучительно и бессмысленно. Но она была тверда в своем решении и мне ничего не оставалось, как согласиться с ней, тем более, что в душе я понимал, что она права.
На следующий день я отыскал Оррина Колби и рассказал ему все. Тот чрезвычайно возбудился, воспылал энтузиазмом и удивился, как это ему самому не пришло в голову. В теперешнее время люди не сочетались браком не потому, что браки были запрещены законом, а потому, что людей связывали крепко накрепко не торжественные ритуалы и пышные церемонии, а жизнь, тяжелая жизнь, где они должны были служить надежной опорой друг другу. Иначе жизнь становилась совсем невыносимой. Но если женщина хочет венчания, она должна получить его. И мы с Оррином Колби договорились, что на следующей нашей встрече в церкви состоится венчание.
Следующие три недели были самыми длинными в моей жизни, но и самыми счастливыми, так как мы с Хуаной были почти все время вместе. Она даже переехала жить к нам, чтобы Ортис знал о том, что мы живем под одной крышей.
Она спала в гостиной, а я устроился на кухне на груде старых шкур. Теперь любой шпион может доложить Ортису, что мы живем под одной крышей.
Мать сшила мне новую одежду, а Молли помогла Хуане готовить приданое. Бедная девушка пришла к нам только в том, что было на ней.
Я пошел к Птаву, который был нашим представителем и попросил у него разрешения обрабатывать участок земли, соседний с нашим.
Птав был очень груб. Казалось, что он совсем забыл, что я спас его ребенка. Он сказал, что ничего не может сделать для меня, что я нахожусь в немилости у генерала Ортиса, и кроме того нахожусь под сильным подозрением.
— Причем здесь генерал Ортис? Разве он занимается распределением земли в тевиосе? — спросил я. — Неужели меня лишили моих прав из-за того, что он хочет мою женщину?