Лунный синдром (сборник)
Шрифт:
Очнувшийся от комы организм Штейна незамедлительно послал сигнал аппарату, поддерживавшему всё это время его жизнь, и на его сигнал тут же примчался лечащий врач Альфреда.
— Голубчик! — обрадовался доктор, — Как я рад за вас! Как вы нас удивили? Я был уверен, что мы потеряли вас навсегда. Но вот что странно… За час до вашего пробуждения к вам пришёл один посетитель, которого я ни в коем случае не хотел к вам пускать. Однако он утверждает, что вы будете рады его видеть.
— Кто это? — встрепенулся Штейн.
— Он не назвал имени, но сказал, что вы
— Что-что? Он здесь? — вскричал Альфред.
— Он за дверью вашей палаты. А что это за детектор? — любопытный доктор загорелся глазами.
— Детектор? Я сам бы хотел знать, что это за чёртовы фокусы! Зовите его немедленно!
— Но ваше состояние…
— Зовите этого подлеца!
— Хорошо-хорошо, Альфред Каземирович, но я буду просить вас позже рассказать мне…
— Зовите его! Всё остальное потом!
Когда в палату к Штейну вошел посетитель в белом пиджаке, с чёлкой волной и красивыми чертами лица, тот самый, что полтора года назад представился Богом, появившись в кабинете ведущего специалиста, и по вине которого, как полагал Штейн, в жизни его началась чертовщина, первым желанием ведущего специалиста было задушить его на месте. Но за время болезни он настолько ослаб, что смог только вяло приподнять руку и дрожащим кулачком погрозить вошедшему, испепеляя его при этом ожесточённым взглядом.
— А я рад видеть вас во здравии, — ответил тот добродушно и озарился улыбкой ангела.
— Что вы со мной сделали!? — зашипел Штейн, — Как вы провернули все эти фокусы с током!?
— Я с вами ничего не делал, — изумился тот, — вы сами это с собой сделали. Я же вас предупреждал. Что отныне вы обладаете моим даром, но вы пренебрегли этим знанием, и, мало того, успели за одни сутки испробовать на себе практически все смертные грехи.
— Я? Да что вы такое говорите? Какие смертные грехи?
— Все, все, — улыбаясь, ответил Бог.
— Не может этого быть!
— Пожалуйста, я вам напомню. Смертных грехов, как известно, всего семь. Вот они: Гордыня или попросту — Высокомерие. Зависть, Чревоугодие, то есть — Обжорство, Блуд — так называемая Похоть, Гнев, или, скажем просто, Злоба. Алчность, Жадность и Уныние, ещё называемое ленью. И все они скопились в вас, дорогой мой, как рой диких пчел в дупле подгнившего дуба. Пожалуй, что не проявилось в вас во всей мере чревоугодие, но зато при встрече, что и привела вас в эту больницу, вы совершили сразу два греха, испытав зависть и похоть одновременно, приревновав к мужу и тут же возжелав бесспорно прелестную Алису Матисс. Естественно, детектор сработал с удвоенной силой, и вот вам результат. Но теперь-то, я надеюсь, вы будете вести себя иначе, и постараетесь не нарушать мои заповеди. Не так ли?
— Уберите из меня это! — закричал Штейн, — Я не хочу!
— Это невозможно. Дар есть дар. Одарённые мной люди становятся вечными обладателями дара. А дары, друг мой, бывают разными.
— Я не верю! Вы всё это подстроили! —
— Воля ваша, Альфред Каземирович. Прощайте. И, кстати, должен вам сообщить, что пробыли вы здесь довольно долго. Мир претерпел некоторые изменения, о которых вам, несомненно, будет интересно узнать.
— Сволочь! — крикнул вдогонку Альфред, но дверь уже закрылась, и он только обессилено рухнул головой в подушку, кипя от гнева. Кровать его качнулась, задев многофункциональный реанимационный аппарат и два электрода дефибриллятора, по случайности ненадёжно закреплённые над кроватью Штейна, свалились ему на грудь. Штейн услышал звук быстрой зарядки, похожий на приближающийся из тоннеля скоростной электропоезд, и его, жалкого и несчастного, пылающего бессильным гневом, опять шибануло током.
— Чёртов детектор, — прошептал Штейн и отключился.
Очнувшись к вечеру и плотно поужинав, Штейн узнал у медсестры, что выпишут его никак не раньше чем через пять дней. Известие это огорчило его крайне. Заявив, что ему одному скучно и совершенно нечем заняться, а также узнав, что полтора года жизни потеряны им впустую Альфред Каземирович выпросил себе в палату телевизор.
Посмотрев 567-ю серию неизвестного ему до этого момента сериала о неразделённой любви школьниц-шахматисток-лесбиянок Кассандры и Марианетты, он уже хотел было уснуть, но тут в эфире зазвучали позывные ночных пятиминутных новостей и Штейн с живым интересом принялся их смотреть. И то, что узнал он из новостей, повергло ведущего специалиста в шок. Тихий инфернальный ужас поселился в его сознании и смотрел он в экран, замерев сердцем, открыв рот, как окунь, увидевший воочию рыбозаготовительный комбинат изнутри, и только тихо постанывал.
Среди прочего информационного хлама о циркуляции политических сил в стране и бессмысленных новостей из мира шоу-бизнеса, Штейн услышал следующее:
Сообщалось, что в связи с массовой атакой змей на все мировые державы, а также малые города и населённые пункты, резко повысились продажи ППС (пилюли против страха) изобретенной, как известно, Валентином Эсмеральдовым, ставшим в одночасье миллиардером год назад, когда пилюля была запущена в массовое производство. До сих пор, как сообщал диктор, остается неясным, откуда в городах взялось такое количество змей, в том числе экзотических видов, среди которых множество и ядовитых.
Далее ошарашили Штейна новостями с Марса. Оказалось, что концерн «Орл-Руд», управляемый изобретателем телепортатора Отто Рудольфи и его партнёром-производителем армии искусственных людей, питающихся стекловатой, Магнуса Орли, начал обширную добычу алмазов в марсианских кратерах и теперь акции концерна растут как на дрожжах. Однако рано ещё говорить о реальной конкуренции с Питером Матиссом, ежемесячно производящим пятьсот тысяч тонн золота и платины в своей лаборатории синтеза «Солнечный ветер».