Лунный синдром (сборник)
Шрифт:
— То есть? Это как? — насторожился Сгнилюк.
— У всех ведь хвосты разные. Ни одного похожего нет! А о чём это говорит?
Навельский заинтересованно оторвался от чтения и уставился на оратора.
— О чём же? — спросил он.
— Хвост говорит о том, кто мы есть на самом деле! Показывает нашу внутреннюю суть! — выдал Всеволод.
В кабинете воцарилось молчание, и было слышно только, как дрожит тонкой пружиной хвостик предпринимателя Компликова.
— А ведь он прав! — воскликнул вдруг Подсидельников, — Как
И, в подтверждение своих слов, глава города горделиво скосился на выпирающий из-под пиджака огромный пятнистый подарок судьбы.
— Никуда ни о чём сообщать мы не станем. Но теперь перед нами стоит иная, более серьёзная задача!..
Всю ночь высокое собрание корпело над разработкой таблицы хвостовой иерархии.
Хирург Навельский демонстрировал фотоснимки хвостов, выделяя особенности видов.
По всеобщему согласию было принято первое правило хвостовой градации: «Чем больше хвост, тем значительнее личность».
Возмутившегося при этом предпринимателя Компликова успокоили только вторым правилом: «Хвост, имеющий редкостно-отличительные характеристики, также может принадлежать только выдающемуся гражданину».
Пятнистость, характерный окрас, замысловатый орнамент — также приписали к достоинствам индивида, обладающего такого рода хвостом.
Отдельным пунктом собрание выделило хвостовую подвижность, температурные особенности, и целостно-эстетический вид.
К утру положение о хвостах было готово, не хватало самого главного.
— Я думаю, — заявил градоначальник, обводя взглядом измождённых за ночь совещателей, что нам следует ввести более цивилизованное определение этому, так сказать… эээ… феномену.
— Вы о чём? — удивился Навельский.
— Ну, не называть же нам данное богом преимущество уничижительным словом — хвост.
— Верно! — поддержал Сгнилюк, стегнув своим божественным подарком по паласу, как заправский пастух.
— Какие будут предложения, господа?
Воцарилось долгое молчание. Каждый из присутствующих глубоко задумался, погрузившись в тягучую тину размышлений всем существом, и нарушил эту вязкую тишину только радостный вскрик всё того же Пилотского.
— Унидент! — пылая взором, изрёк он.
— Как-как?
— Что за унидент? — возбуждённо загудели голоса.
Все взгляды обратились к молодому приятелю Поранкина. Хвост Всеволода радостно ходил из стороны в сторону, и кисточка его нетерпеливо порхала за спиной юркой белкой.
— Уникальный идентификатор! Сокращенно — унидент! — пояснил он.
Собравшиеся переглянулись.
— А что, недурно, молодой человек, — похвалил Подсидельников, — Так тому и быть!
С этим собрание разошлось по домам, а ближе к вечеру на городской площади, крайне взволнованному неожиданной хвостатостью народу, руководство зачитало новое постановление — «Об Унидентах».
И
В течение следующего месяца с высоких постов полетели вниз по номенклатурной лестнице индивиды, чьи хвосты не соответствовали требованиям нового постановления. Бизнесмены, владельцы предприятий и контор, имеющие среднестатистические униденты, также были низвергнуты общественностью, а на их места водворялись те, кому божественное проявление подарило хвосты более внушительных размеров и отличительно выгодных окрасов.
Подсидельников, чей хвост, без сомнения, был самым выдающимся в городе, воодушевлённый переменами и ажиотажем вокруг новых веяний, пустил в ход законопроект, следуя которому всякий гражданин, чей хвост особенно уникален, имеет право на любую должность, соответствующую его униденту, а также обязан получать городскую субсидию в размере пяти минимальных окладов ежемесячно.
С позором был уволен директор трикотажной фабрики Н-ска Жмурафкин Петр Арнольдович, когда обнаружилось, что его хвост представляет собой жалкую, непримечательную закорючку, которую и хвостом-то назвать было смешно.
Его место занял молодой начинающий сотрудник Мормышкин, унидент которого имел длину два с половиной метра, а кончик венчался шишкоподобной погремушкой, как у ядовитой змеи гремучника.
Расстановка сил в управленческом аппарате города также претерпевала изменения с каждым новым днём.
Старых закалённых бюрократов сменяли новые, имеющие неоспоримые хвостовые преимущества.
Сметая своими мощными хвостами всех среднехвостовых конкурентов, к вершине успеха поднимались те, кто ещё недавно был на самом дне социального признания.
Подсидельников уже и сам был не рад новому положению вещей. Теперь его сплошь окружали бездельники и откровенные идиоты, пролезшие в высшие эшелоны власти благодаря новым мерилам достоинств.
Экономика города отчего-то неумолимо шла на убыль. Повысился процент алкоголизма, а с ним уменьшилась и рождаемость.
Почти каждый день в городе обнаруживался новый, незарегистрированный до этого гражданин, чей хвост имел все прописанные в новом постановлении преимущества. И снова для обладателя исключительного унидента приходилось подыскивать местечко потеплее.
Но самое страшное событие произошло 17 декабря, спустя два с половиной месяца с тех пор, как граждане города обзавелись хвостами.
Утром в квартире Подсидельникова раздался телефонный звонок. Это был Сгнилюк, которого тоже неприятно коснулись перемены. Теперь он не был начальником УВД, а всего лишь состоял руководителем отдела тяжких преступлений.
Его место занял молодой хамоватый работник Выхухрев, в прошлом средней руки оперативник, которого небезосновательно подозревали во взяточничестве и прямых связях с преступными элементами.