Лунный свет и дочь охотника за жемчугом
Шрифт:
Она проходит по улицам города, провожаемая пристальными взглядами. Лица вокруг неё превратились в размытое пятно, из которого выделяются только отдельные детали: косой глаз, щербатая ухмылка. Взгляды отскакивают от неё, как камешки. Она сосредоточена исключительно на мальчике, с которым должна поговорить.
Как обычно, он стоит за стойкой. Ее приход знаменует громкая трель колокольчика. Наверху вентилятор медленно разгоняет застоявшийся воздух.
Светлые глаза мальчика-почтальона смотрят куда угодно, только не на неё. Она разглаживает юбки и улыбается. Плавно подходит к нему, делая
– Доброе утро. – Мягкость в собственном голосе удивляет ее. – Как вы… Как поживаете?
Мальчик настораживается. На веснушчатом горле кадык несколько раз двигается вверх-вниз.
– Спасибо, хорошо, мисс, – умудряется пролепетать он.
– Кажется, скоро похолодает. – Они оба оглядывают помещение, не обращая внимания на то, что даже стены вспотели.
Она немедленно приступает к своему расследованию, сохраняя вежливый тон, чтобы не привлекать внимание остальных клиентов.
– Не будете ли вы так любезны подсказать мне, почему я не получила письмо, которое мне послали пару недель назад? Важное письмо. Оно должно быть на мое имя – Элиза Брайтвелл. Со штемпелем из Коссака.
На обратном пути в Баннин она все продумала. Вспомнила свой неприятный разговор с Томасом. Как, увидев ее, он спросил, получила ли она его письмо. Она пропустила его вопрос мимо ушей и не спросила, о чем оно было. Возможно, он пытался рассказать о своём плане и о том, что ему так и не удалось найти отца. Невозможно поверить, что это ускользнуло от ее внимания.
Мальчик переминается с ноги на ногу. Просовывает два пальца под воротник.
– В ваших интересах рассказать мне правду, – говорит она, надеясь, что расплывчатая угроза прозвучала убедительно.
– Я прошу прощения, мисс. – У мальчика начинают лихорадочно бегать глаза. Он оглядывается, через плечо на комнату позади него, где почтмейстер застыл на полпути вверх по лестнице. – Я не думал, что делаю что-то плохое.
Ее сердитого взгляда достаточно, чтобы заставить его продолжить.
– Она сказала, что знает вас. Сказала, что отнесёт это вам. Предложила заплатить только для того, чтобы я никому не говорил, что отдал письмо ей.
– Кто это был? – Элиза потрясена.
– Одна женщина. Мисс, я не знаю ее имени. Обычная, ничего примечательного. Я решил, что она ваша родственница.
– Это была жена торговца жемчугом или жена рабочего?
– Мисс, жены торговцев нечасто сюда захаживают. Они присылают вместо себя слуг. Мне очень жаль, мисс. Правда. Я что угодно готов сделать. Только не докладывайте обо мне начальству. – Он снова смотрит на лестницу. – Мне очень нужна эта работа. Мне нужны деньги.
Она тут же достает клочок бумаги и кладет перед ним на стойку.
– Значит так, мне нужно, чтобы вы сказали мне, кто написал это письмо. Полагаю, вам знаком почерк большинства людей в этом городе. Тех, кто умеет читать и писать, наберется не так много.
Заметно смутившись, он наклоняется, чтобы осмотреть эти жалкие каракули.
– Мисс, оно сильно пострадало от воды. Я не уверен…
– Я понимаю, но немного слов сохранилось, посмотрите внимательно. Вот здесь и здесь. – Она тыкает в остатки чернил.
Мальчик проводит пальцами по бумажке, неохотно берет
– Водяного знака не осталось, я проверила. Его затерли.
– Вот тут вы ошибаетесь.
– Простите? – Его слова застают ее врасплох.
– Знак стёрли, но если присмотреться, можно увидеть, что верхние части букв остались, вот здесь. Они несколько искажены, но… – Он осторожно проводит пальцем по нижнему краю бумаги.
– Б.Р.А.Й.Т.В.Е.Л.Л.
Она бросает на него быстрый взгляд.
– Да. Элиза Брайтвелл. Это я.
– Нет. Я имею в виду, это бумага Брайтвеллов, вот. Видел этот знак много раз.
Такое чувство, что Элизу ударили. Помещение плывет перед глазами.
Быть такого не может! Не мог отец все это подстроить ради нее. Не мог зайти так далеко! Ее язык прилип к небу. Она медленно отлепляет его.
– Боюсь, это просто невозможно. Посмотрите ещё раз. Может, кто-то использует похожий водяной знак?
Мальчик хмурится. Он теребит пуговицы рубашки и неохотно снова подносит письмо к свету.
– Мисс, если вы подойдёте сюда, вы это увидите. – Он наклоняется вперёд, держа в руке бумагу, и заглядывает в глаза Элизе.
– Видите самые верхушки букв? Только обрывки. – Он берет промокашку и ручку и начинает медленно выводить на ней буквы.
– Вот так, – закончив, произносит он с довольным кивком.
«В.Э. Брайтвелл»
Она отдергивает руки, как будто ее обожгли.
Глава 41
Под аккомпанемент хруста ракушечника под ногами Элиза подходит к бунгало. Портьеры свесились из старых деревянных окон. Безупречные лилии в саду выглядят угрожающе дерзко на фоне ржавых листов железа.
Ей пришло в голову, что, возможно, потом станет еще страшнее. Сейчас она чувствует лишь оцепенение.
Он подходит к двери, делая вид, что удивлён ее визиту, но на самом деле это не так. Приглашает ее войти, и Элиза следует за ним. Внутри душно, но воздух в проникающих через открытые окна солнечных лучах необыкновенно прозрачен.
Ей предлагают чай. Она отказывается. Какое-то время они молчат, тишина между ними как туго натянутая нить.
– Элиза, как ты себя чувствуешь? Я часто думал о тебе.
Это до того ошарашивает ее, что она не может найти слов. Взгляд мечется по его телу, как будто если будет смотреть слишком долго на одно и то же место, можно ослепнуть. Он кажется таким немощным, его худая фигура – сплошь углы и тени. Какое виртуозное притворство!
Элиза осматривает комнату: настольные часы с лунной фазой отсчитывают секунды; некогда сверкающий орнамент погребён под слоем пыли. В углу на крючке дожидается своего часа ружьё. Под ним фотокарточка ее отца, улыбающегося через очки. Она пересекает комнату ещё до того, как успевает подумать. Снимает рамку, поднимает над головой и с грохотом швыряет об пол. Виллем приподнимается со стула, но застывает в нерешительности, не зная, что она будет делать дальше. Ее обувь царапается осколками стекла. Элиза наклоняется, протягивает руку к фотографии. Вытащив ее из-под осколков, подносит ко рту, надувает щеки и сдувает с поверхности остатки стекла.