Лунный свет
Шрифт:
— Так значит, это было несчастливое расставание?
— Нет, — она слабо улыбнулась, посмотрев на него, — он был моим первым настоящим бойфрендом. Мы вместе учились в колледже, и женитьба представлялась логичным шагом. — Она рассмеялась. — Правда. Я любила его. Действительно любила.
— Тогда что случилось?
Кажется, она раздумывала, как ей ответить.
— Любви было не достаточно, чтобы сделать его… сделать его счастливым.
Его пальцы замерли. Все в нем замерло.
— Что ты хочешь сказать, Джулия?
— В итоге он
— Прошу, не останавливайся, — сказал он, одновременно почти желая, чтобы она замолчала, потому что не уверен был, что сделает, если узнает, что ее бывший плохо обращался с ней.
Поставив бокал на кофейный столик, она закуталась в свитер.
— Он был таким не всегда. Просто… он был сложный. В какой-то момент нашего замужества его все перестало радовать. Он постоянно все критиковал… Сколько часов я работаю, как выглядит дом, когда он возвращается с работы, как приготовлен ужин, как я выгляжу. И я не могла ничего сделать, понимаете? Потому что я старалась, я правда старалась.
Джулия вновь рассмеялась, на этот раз звук не был таким судорожным.
— Никто не мог бы обвинить меня в том, что я не старалась. Просто ничего не помогало. Все разговоры оборачивались спором. Все комплименты стали ехидными.
Люциан заставлял себя промолчать.
— Я винила его работу. Она была напряженной. Он — офицер полиции, — сказала она, и ему очень не понравилось, к чему это все ведет. — Так что его работа могла быть тяжелой, но спустя некоторое время я просто не могла уже больше справляться с этим. Мы с трудом спали в одной постели, и я чувствовала так, словно…
— Всегда ходишь по яичной скорлупе, — сказал он, вспоминая, как она уже говорила это.
Джулия кивнула.
— Оставить его было страшно, потому что он был всем, что я знала, и я всегда медлила, боялась. Не то чтобы я не поступаю, как лучше для себя… Просто решение отнимает много усилий и нервов. Я склонна постоянно рефлексировать.
— Никогда бы не подумал, — поддразнил он.
Она снова слабо улыбнулась.
— Как бы там ни было, я ушла от него года три назад. Я оставалась с ним, потому что была слабой, потому что думала, будто любви будет достаточно.
— Я не думаю, что ты слабая.
Мелькнула еще одна быстрая улыбка.
— Иногда любить кого-то недостаточно. Я не хочу, чтобы мои слова звучали жалко, но любовь не может исправить все в человеке. В конце концов ее может не хватить. Особенно, когда чувствуешь, что человек уже не идет с тобой по одной дороге.
Люциан был согласен, хотя пребывал в уверенности, что никогда не любил никого вне своей семьи.
— И он до сих пор звонит тебе?
— Надеюсь, больше не будет. — Она потянулась за бокалом и сделала добрый глоток. — Он любит контролировать. Я ненавижу это, так что игнорировала его, сменила телефон, но он как-то разузнал мой новый номер.
Люциану
— Суть в том, что он не хочет моего возвращения. — Она снова опустила бокал и в первый раз посмотрела на него. — Ему не нравится мысль, что я двигаюсь дальше, даже несмотря на то что сам он сделал это. И снова женился.
— Звучит так, будто он засранец.
— Да, — согласилась она.
Люциан не был уверен, стоит ли ему задавать следующий вопрос.
— Он причинял тебе боль?
Она вскинула брови.
— Физически? Нет. Он никогда не делал этого. Он специализировался на том, что выносил мне мозг и ранил душу. Занимался тем, что не оставляет следов.
— Не оставляет ли? — тихо спросил он. — Это отражается в том, как некоторые ведут себя. Это въедается в их лица и взгляды. Такие вещи все же оставляют следы.
Ее грудь тяжело вздымалась.
— Ваш… ваш отец… он?
— Бил нас? Время от времени он занимался рукоприкладством. Это прекратилось, когда я стал старше или мои братья могли заступиться за меня.
Джулия помрачнела.
— Ужасно слышать. Вам не нужно было проходить через подобное.
— Как и тебе.
— Вы правы. — Покусывая губу, она подтянула одну ногу на диван. — Он бил Мадлен?
— Я бы убил его, если бы он сделал это.
Она долго смотрела на него, а потом побледнела.
— Вы не шутите.
— Нет, — он встретил ее широко распахнутый взгляд, — не шучу. Она моя сестра.
Джулия отпустила края своего свитера.
— А вы…
— Что? — Когда она не ответила, он склонился вперед, положив руку ей на колено. — Я делал некоторые вещи.
Она резко вздохнула.
— Какие вещи. Люциан?
— Вещи, которые я сделаю с твоим бывшим мужем, если буду иметь удовольствие встретить его.
— Вы не серьезно. Вы не…
— Не говори, что я не знаю тебя, Джулия. Я знаю. Ты добрая и отзывчивая. У тебя лучший в мире смех, но ты смеешься так редко. Ты умная, и если даже считаешь, что боишься чего-то, ты храбрая. И я надеюсь, ты понимаешь это. Ты бы не очутилась в этом доме далеко от всего, что тебе знакомо, если бы не была храброй. — Она судорожно вздохнула. — И я знаю достаточно, чтобы причислить тебя к той очень маленькой группе людей, с обидчиками которых я сделаю ужасные вещи.
— Какие? — спросила она через минуту.
— Те, которыми я не буду гордиться, но это ничего не изменит. — Не отпуская ее взгляда, он скользнул ладонью по ее бедру. — Я сделаю все, чтобы защитить тех, кто мне дорог. Честно говоря, то же сделают и мои братья. — Он повел руку по бедру еще выше. — Нет ничего, что мы не могли бы сделать.
— Это… это немного пугает.
Он ждал, что она отодвинется или уберет его руку, но она не сделала этого, поэтому он склонился еще ближе.
— Но я не думаю, что ты напугана. Не думаю, что ты сидела бы тут, если бы была напугана. — Их лица были в нескольких дюймах друг от друга. — Разве нет?