Лунный удар
Шрифт:
— Плохую ты специальность выбрал своему сыну, однако, — сказал Флоров.
— Добей меня, — попросил Иван. — Жить не хочу.
— Не торопись, оклемаешься еще, — сказал Флоров. — Сейчас скорую вызову.
Он увидел, что последние слова говорит сам себе.
Поднявшись наверх, он нашел Яну в полнейшей прострации. Она ни на что не реагировала, никого не узнавала. Лишь когда он стал стаскивать по лестнице парализованного Сергея вместе с креслом и баллонами, она вдруг стала вырываться и кричать.
Он прикрикнул на нее, даже, может, ударил,
На улице стояла саловская машина, и он двинулся туда, одной рукой толкая инвалидную коляску, другой-таща упирающуюся Яну. Женщине велел садиться на заднее сидение, а сам отодвинул переднее на сколько возможно и кое-как уместил на его место коляску.
Он уже готовился сесть на водительское сидение, когда вспомнил про еще одно дело.
— Пойду, Алексея вытащу, — сказал Флоров. — Хочу, чтоб его по-человечески похоронили.
Не успел он сделать и пары шагов, как реванул, заводясь, мотор, и машина рванула с места.
Он был готов голову на отсечение, что слышит в ночи чей-то дьявольский смех.
Г Л А В А 4
П О Г О Н Я
Мчащаяся по ночной трассе машина создавала ощущение полета, фары выхватывали из темноты лишь незначительный пятачок земли, все остальное казалось, не существовало. Скорость в такой ситуации становилась понятием второстепенным, можно было вжать педаль газа в пол до упора, что Флоров и сделал, и не отпускать ее. Мотор уже ревел, но казалась, что машина попросту висит на одном месте.
Что это не так, Флоров почувствовал, когда притулившийся у обочины и казавшийся спящим, милицейский автомобиль ожил и, включив иллюминацию вкупе с сиреной, бросился за ним в погоню.
Создалось ощущение, что преследователи попросту кинулись в обратную сторону, настолько стремительно они затерялись в темноте. Полицей-лампы моментально превратились в крошечные огоньки, которые не замедлили вскорости совсем погаснуть. Видно, гаишники посчитали за пустое гнаться за самоубийцей.
Спустя пять минут Флоров выехал к окраине города, на Столичный проспект. Отсюда до управления порта оставалось всего километра четыре.
Он не знал, почему он туда поехал. Было какое-то наитие, что Черный повез Яну сюда. Все они оказались в жизненной зависимости от вируса в локальной сети порта.
Широкие городские улицы позволили Флорову выжать все из угнанной им первой попавшейся машины. Ее кидало из стороны в сторону, словно самолет в атмосферной болтанке.
Мелькнули указатели, предписывающие занять крайнюю полосу и предупреждающие, что полотно залито битумом. "Осторожно! Скользко!" — полыхнули надписи. Флоров только отмахнулся. Все это было не важно, а важно было то, что беззащитная девушка находилась в руках безжалостного убийцы.
Поэтому когда машину занесло на жидком покрытии, а потом потащило правым боком вперед, норовя опрокинуть совсем, он не только не затормозил, но даже не убрал ноги с педали
В таком положении машина соскочила с битума, царапнула колесами по сухому асфальту и опять понеслась, как ни в чем не бывало, видно поняла, что этого седока уже ничем не остановить, так что не стоит тратить времени на это пустое занятие.
Больше до самой Башни Флоров не встретил ни единого препятствия.
Незапертые стеклянные двери медленно покачивались, но это от ветра. В ярко освещенном холле, в рамке металло-детектора, лежало тело женщины-вахтерши. Глаза открыты, лицо безмятежное, и лишь вытекающая из уголка рта струйка крови говорила о том, что она мертва. Черный убил ее походя, как походя, даже не замечая этого, спешащий прохожий давит на асфальте перебегающих дорогу муравьев.
Флоров пересек пустынный равнодушный к чужой смерти холл и вызвал лифт. Видно кабинка стояла внизу, и створки сразу распахнулись. Он юркнул внутрь и, не раздумывая, нажал кнопку семнадцатого этажа. А какого же еще?
Когда лифт остановился, на этаже раздавались тоскливые в своем упорстве звонки телефона. В такой неурочный час все звонки могли быть адресованы только ему лично.
Он прошел на звук и оказался перед дверью своей комнаты. Не заперто. Он зашел и поднял трубку.
— Ты быстро ездишь, — сказал Черный.
— А ты бабам быстро шеи ломаешь, — ответил Флоров. — Знаешь, я тебя могу понять.
Лежать полуживым куском мяса в то время, когда все вокруг пьют и жрут в свое удовольствие, а потом трахаются как кролики — это, знаешь, довольно раздражительно. А потом появляется, скажем так, Некто и предлагает тебе встать и идти, пить и жрать, а так же все остальное, а взамен надо лишь завалить пару другую человек, всего-то и делов. Они-то плевали на тебя, когда ты на своих баллонах сидел. Понять я тебя могу, но простить — нет.
— Не изображай из себя совесть человеческую. Сам мало похож на ангела.
— А я ничего не изображаю, Сережа. Я сказал то, что сказал: я могу тебя понять, но простить нет. Поэтому, извини, когда я до тебя доберусь, то убью, не колеблясь ни секунды.
— Должен тебя разочаровать: ты меня никогда не найдешь.
— Будь спокоен: я тебя из-под земли достану.
Его слова вызвали подобие смеха у Черного, и он сказал:
— Ну что, я тебя там подожду!
Внезапно в недрах затихшего здания ожил лифт.
Флоров торопливо положил трубку и вернулся к лифтам. Над одним из них пульсировал индикатор. Судя по зажегшейся стрелке, он поднимался. Алик стал ждать.
Лифт поднялся довольно быстро, ну да скоростной ведь, и приглашающе распахнул створки. Кнопка «Подвал» была утоплена.
Флоров зашел в кабинку и нажал кнопку "Ход".
Подвал управления менее всего напоминал подвал. Все сверкает полированной плиткой и ярко освещено.
В стене двери. Все закрыты, кроме одной, приглашающее распахнутой. Комната оказалась проходной. Узкий пенал с развешанной по стенам спецодеждой. В дальней стене дверь.