Лунный вариант
Шрифт:
– Это мы вам дадим, не сомневайтесь, – успокоил его Келдыш.
– Тем не менее, товарищи, – все еще не сел заместитель министра обороны Горшков, – мы все знаем, что Индийский океан находится далеко. Наш океанский флот уже силен, но все-таки по сравнению с вероятным противником он еще проигрывает. У нас по-прежнему нет больших авианосцев и кое-чего еще. Разумеется, предполагаемая посадка наших космонавтов не является для флота новостью. В Индийском океане уже находится наше соединение. Его флагман, авианосец «Москва», сейчас наносит визит вежливости в дружественную Индию. Тем не менее у нашего вероятного противника здесь имеется крупная военно-морская база Диего-Гарсия, и, кроме того, сразу несколько авианосных ударных групп движутся в эту акваторию. Поэтому, Леонид Ильич, вы, как человек
– Какую же помощь вы требуете? – неприязненно спросил номинальный глава Советского Союза Косыгин.
– Разумеется, политическую, – успокоил его Горшков. – В плане отвлечения их ударных авианосных групп куда-нибудь подальше.
– Проблема поставлена верно, как вы считаете, товарищ Андропов? – спросил Генеральный секретарь КПСС.
– Безусловно, товарищи, любое военное решение должно иметь политическую поддержку, – подтвердил председатель Комитета государственной безопасности.
– Что можно сделать, товарищи? – спросил Брежнев.
– Время нас сильно поджимает, – взял слово министр обороны. – Следовательно, лучше несколько пережать, чем недожать. Здесь даже не надо долго думать. Все знают сегодняшние очаги напряженности. Надо выбрать те, что поближе к месту действия.
– Значит, Чили или Куба пока отпадают, – уверенно нащупал знакомую почву Юрий Владимирович Андропов. – Безусловно, лучший вариант – Вьетнам. Там к тому же их основные авианосные мускулы. Нужно попросить наших друзей нанести серию ударов по их наземным базам, в первую очередь – по аэродромам. Это заставит их развернуть свои авианосцы от Индийского океана обратно, так я понимаю, Андрей Антонович?
– Все верно, – глаза у маршала Гречко загорелись. – Для большего эффекта я в ближайший час созвонюсь с командующим воздушно-десантными войсками Маргеловым. Может быть, можно будет эффективнее помочь Северному Вьетнаму с партизанскими рейдами на юге.
– Очень хорошо, Андрей Антонович, – похвалил Брежнев, улыбаясь. – А что можно сделать по Ближнему Востоку, товарищ Громыко?
– Я лично свяжусь с нашими арабскими друзьями. Я так понимаю, лучший вариант для нас – временное блокирование Суэцкого канала, так?
– Было бы неплохо, – согласился адмирал флота Горшков. – Жалко, у нас нет серьезного оплота в Восточной Африке. Вот бы зажать вероятного противника с трех сторон…
– С четырех, – поднял указательный палец Громыко.
– Да, конечно, – широко улыбнулся командующий флотом. – Я прекрасно помню о совместных учениях, которые мы завтра начинаем с Индийским флотом.
– Вас удовлетворяют доверие и поддержка, товарищ адмирал флота СССР? – Брежнев сиял.
– Я очень тронут и очень благодарен от имени всего ВМФ.
– Можно я еще добавлю? – поднял громадную ладонь маршал Гречко. – На днях в нашем самом уважаемом и самом опасном для врагов роде войск – ракетных войсках стратегического назначения – запланировано учение с реальными стрельбами. Ракеты намечено запускать в район Карского моря. Однако кто нам мешает перенацелить их на юг?
– Дайте я вас расцелую, дорогой мой маршал, – расчувствовался Брежнев.
– Нужно будет сделать соответствующее заявление, – подключился Косыгин. – Объявить нужный нам район запретным для плавания. Пусть у Америки подрожат поджилки.
– Заодно эти ракеты попугают их космического убийцу, – добавил академик Келдыш.
– Прекрасно проведенное заседание. Мгновенно и на самом высоком уровне решено море вопросов, – констатировал Константин Устинович Черненко, глядя на Генерального секретаря КПСС.
Глава 19
Выборка
Являлось ли происходящее террором? Вообще-то да, хотя не безадресным – все равно кого, лишь бы уместился в прицеле. Небезадресным, однако конкретика имен-отчеств значения не имела. Владислав Николаевич или Георгий Тимофеевич с Виктором Ивановичем – какая разница. Должность и специализация – никакого дела. Да и воинское звание – ну совершенно до лампочки. Штатский или подполковник авиации? Все мимо. Но вообще-то здесь ничего нового. Разве где-нибудь в сорок первом имело значение, какую фамилию носил
Так что здесь аналогия. Или значение имела марка приближающегося к Земле танка, в смысле планетолета? Все же они, несмотря на одну и ту же страну-производитель, были разной конструкции и имели отличия в ТТХ. Правда, теперь, на конечной стадии экспедиции, технические нюансы особо неразличимы. Массы почти сходны, скорость одна и та же – одиннадцать целых, шестнадцать сотых километра. Но, конечно, главное – время вхождения в атмосферу. Здесь полное совпадение. Разумеется, если б не это, то выборка бы не потребовалась. По обычной американской привычке: «Самый лучший индеец – мертвый индеец». Неважно, что русские – другая раса. Один черт, те истребленные – выходцы из Азии, только пришедшие в Америку не с востока, а с запада – через Берингову Сушу.
Так вот, именно потому, что время совпадает, а дальность поражения оружия конечна, и приходится выбирать. Жирность, то бишь масса, значения не имеет. Наличие внутри разумных представителей планеты Земля – однозначно. И, значит, бросаем «орел-решку». Нет, не здесь, на борту «Скайлэба». Здесь невесомость. Там, в гигантском пятиугольном здании с десятью тысячами опечатываемых кабинетов.
Глава 20
Атмосфера
Теперь маленькая часть некогда в несколько раз большего корабля должна была попасть в атмосферу Земли. Некоторые думают, что все это достаточно простое дело: планета вон какой лапоть, к тому же искривляющая пространство гравитацией и притягивающая к себе всякую мелочь. Наверное, надо быть полным кретином, чтобы не наткнуться на нее даже с закрытыми глазами. Однако и не побывавшие на Луне знают, чем она отличается от Земли. Она вся в следах ударов строительного мусора, оставшегося со времен возведения Солнечной системы. Именно пухлая одежда атмосферы спасает лицо нашей планеты от похожести на изъеденную космической оспой соседку. И потому стремящемуся назад путешественнику нужно иметь изрядное мастерство и знание, дабы не зависнуть в верхних слоях атмосферы пыльным, малоприметным облаком. Кроме того, не стоит забывать, что возвращается назад не просто алюминиевая болванка, у нее внутри лежит, потея, хрупкое разумное млекопитающее – как его ни тренируй, оно не обретает плотность кристаллической решетки. Так что нормальной технологической расе никак не следует врезаться в воздушную оболочку под слишком крутым углом, тем более сейчас, когда скорость равняется второй космической.
Перед тем как попасть в хитрую вату атмосферы, спускаемый аппарат осуществил небольшую коррекцию – он должен был войти в достаточно узкий для таких скоростей коридор шириной двадцать километров, обеспечивающий его замедление с приемлемыми для человека ускорениями. А чуть раньше, за несколько секунд и десятков километров до плотных слоев воздуха, еще до последнего акта деления, до расставания с готовым вылупиться спускаемым аппаратом, «Зонд-9» сделал своему одинокому пилоту маленький прощальный подарок – разрядил тормозные двигатели, снизив скорость на сотню метров. Сущая мелочь против одиннадцати тысяч, но все же это было минусование будущей шестикратной перегрузки, когда масса человека скакнет за четырехсоткилограммовый рубеж. По большому счету, вписывание в коридор означало продолжение жизни, промах – смерть. Но последняя была вовсе не однозначной. В зависимости от того, на сколько и с какой стороны мазала капсула, смерть могла иметь разные оттенки. В случае большего отклонения к планете, это был скачок перегрузок далеко за двадцать «G» и перегрев кабины до непереносимых организмом условий. А в варианте отклонения в сторону звездных далей корабль лишь чиркал по разряженным слоям и, подчиняясь инерции, несся дальше. Так как он все-таки успевал несколько замедлиться, то оставался спутником Земли, но помещенному внутрь космонавту от этого было мало проку. Что с того, что где-нибудь за двести тысяч километров нити гравитации поймают капсулу и дернут обратно? У него не только мало еды, но даже воздуха не вволю. Маленький спускаемый аппарат не предназначен для скачек на большом ипподроме Солнечной системы.