Лутай! Стреляй! Выживай!
Шрифт:
Дальше — больше. Нас внесли в списки претендентов вида на жительство, включили в трудовой резерв, зачитали несложные правила распорядка и рассказали, где искать бесплатное общежитие. А еще пригласили на лекцию с ответами на часто задаваемые вопросы.
— А что насчет личного номера? — вспомнил заветные слова Ивана, обеспечившие ему бесплатный проезд.
— Гражданство после испытательного срока. Покажешь себя, тогда и поговорим, — заявил комендант.
Напоследок, нам проштамповали все найденные купюры, тем самым легализовав их оборот. За эту услугу отдал десять процентов от суммы — одну десятку и еще пять рублей.
— Инфляция не беспокоит? — объединил наличность в одну
— С чего вдруг? — искренне удивился Алексеич, — Торгаши вечно ноют, что денежной массы им не хватает. Люди к нам прибывают со всей республики. Из других поселков приезжают торговать.
Ага. Если товары не производить, а собирать по округе и при этом банки не грабить, то мои опасения не имеют почвы. Скорее, кризиса перепроизводства, то есть перемародерства следует опасаться. Хотя, одежда и обувь слишком быстро изнашиваются, еда, медикаменты и боеприпасы постоянно расходуются.
Но отрадно видеть, что человечество в очередной раз адаптировалось и ведет хозяйственную деятельность в необычайно трудных условиях.
— Значит, активно развиваетесь?
— Сами все увидите. Добро пожаловать!
Тяжелая бронированная дверь дота-комендатуры закрылась, и мы с Машей остались предоставлены сами себе.
Все постапокалиптические анклавы выживших строятся одинаково, но нет среди них ни одного похожего. Основой для поселения под Электрогорском послужила военная часть. Точнее целый «Центр боевой подготовки». Комплекс из казарм, учебного корпуса, боксов с техникой и складов окружал крепкий забор из бетонных плит и колючей проволоки. По периметру располагались бронированные вышки, подъездные пути защищали бетонные доты. Кроме надежного периметра, Центр обладал запасами оружия, провизии и топлива, что обеспечило группе выживших мощный старт. Конечно, вычистить территорию от зараженных стоило немалых трудов, но результат превзошел все ожидания. Появился анклав людей.
Пахнущий дизельным выхлопом ветер трепал маскировочные сети и брезент палаток. Еще соблазнительно пахло едой.
— Пойдем в кафе. Съедим по постаповской шавухе. Для начала.
— Охренеть, как романтично! Что ж, Андрей, пойдем быстрей, — легко согласилась измученная дорожными приключениями девушка, беря меня под руку.
В Центре практиковалось свободное ношение оружия и буквально каждый первый встречный имел при себе хотя бы пистолет в кобуре. На случай прорыва зараженных или нападения бандитов, надо полагать. Поэтому три ружья у меня за спиной и пистолет за поясом никого не смущали.
Стрелять по живым людям, будь они гости или члены общины строго-настрого запрещалось. На этом моменте суровый комендант остановился особо. Оно и понятно, мир вокруг жил по безумному правилу: сдохни ты сегодня, а я через пять минут или шагов. Отсюда эти пояснения, как для тупых подростков.
Оборонять общину от набегов разных больных ублюдков теперь наш священный долг! Про сорта местного говна нам пообещали рассказать на лекции. Но их хватит, чтобы завалить территорию Центра по первый этаж. Очень многообещающее начало, да.
Рынок в огромном ангаре еще работал, но торговлишка по позднему времени двигалась вяло, и мордатые дядьки в камуфляже скучали за своими прилавками. Под одной крышей торговали оружием и боеприпасами, одеждой, обувью, продуктами и алкоголем, лекарствами, бытовыми товарами, автозапчастями и строительными материалами. Увиденная картина напомнила мне захолустную оптовку начала девяностых годов с поправкой на случившийся по вине эпидемии конец света. Я не стал прицениваться к оружию и снаряжению, оставив это важное занятие на
В дальнем конце ангара размещалось заведение общественного питания. Меню и качество блюд оказались вполне достойны столичного ресторана. Суп грибной, суп куриный с лапшой, уха из морской рыбы, крольчатина с картошкой, стейк из оленины в ягодном соусе, копченая рыба, овощи и зелень, свежеиспеченный хлеб. Я и сам это все могу приготовить и получше случалось вкушать, но слюна брызнула, как сок из сдавленного лимона.
Вкусный сытный ужин на двоих обошелся бюджетно — в полсотни рублей. И это без алкоголя — пил чай, а Маша принесенную с собой газировку. Водка в баре стоила двести пятьдесят рублей за бутылку, домашнее вино по сто семьдесят, а пиво в продаже просто отсутствовало. Купил два каравая хлеба нам на вечер и нашим раненым в больничку. Кухней заправлял кавказец по имени Самвел, первый тучный человек, которого я здесь увидел. Обычно выжившие выглядят подтянуто, но этот явно кушал с аппетитом, причем продолжительное время. Живая реклама своего бизнеса и безопасной жизни.
Без труда определив в нас новичков, но с хорошо набитыми рюкзаками, хозяин заведения немедленно представился и предложил выкупить у нас сигареты и алкоголь. Уступил ему пару пачек курева и банку пива, вернув затраты на трапезу и подключив безлимитный тариф «брат». Это когда посторонний человек называет тебя кровным родственником с целью «чут-чут» на тебе нажиться. Все-таки не зря тащил бесполезный для меня табак из Долгой Долины. Пометил на будущее, что доставлять сюда спиртное по соотношению веса и цены — выгодно. Жаль, бухлишко попадается редко. Разве что желтые банки «Жигулевского» у зараженных встречаются время от времени. Но зато в брошенных домах можно найти кофе, чай, сахар, специи. Они весят мало и пользуются спросом. Будем сотрудничать, братуха Самвел.
Общежитие представляло собой три морских контейнера под общим навесом. Рядом на улице в линию выстроились пластиковые кабинки биотуалетов и деревянный скворечник летнего душа с прибитыми снаружи жестяными умывальниками родом из босоногого детства. Внутри железных коробок размещались двухъярусные кровати, отделенные замызганными занавесками из скатертей или простыней, виденных мной ранее в домах деревенских жителей. Мы еще не вошли, как обоняние подверглось бесчеловечной и мощной атаке. Воняло немытыми телами, табачным дымом, перегаром, подгоревшей рыбой и свежезаваренной лапшой быстрого приготовления. Фоном звучали пьяный бубнеж и бессмысленный наркоманский смех. В соседнем помещении чуть теплая компания выясняла, чья сегодня очередь оплачивать алкогольное забвение. Мы отошли, прежде чем постояльцы обратили на нас внимание.
— Мне тут не нравится, — мрачно заявила Маша, — Вот прямо совсем.
— Согласен, местечко отстойное. Нам, красивым и умным, оно не подходит.
Мой расчет оказался верным. Во второй казарме, перестроенной в общежитие гостиничного типа, удалось найти дежурного и комнату за тридцать рублей в сутки. Но с адекватными соседями и всеми возможными удобствами под одной крышей. В комнате стояла двухъярусная железная кровать с чистыми матрасами, металлический шкафчик, тумба и маленький столик. Окно наглухо закрыто толстым стальным листом с круглой бойницей по центру. Но это некритично — под потолком висела лампочка и электричество в сети, по словам дежурного, частый гость. Обстановка, конечно, спартанская, но пожить несколько дней вдвоем вполне возможно. Или дольше, если ничего лучше не найдем.